Виолончелист - Юлия Монакова (2020)

— Не то?! Балбес ты мой непуганый, да у вас обоих всё на лицах написано!!!

Он смутился, не собираясь, однако, позволить матери относиться к случившемуся как к досадному недоразумению, произошедшему лишь по вине играющих гормонов.

— Я люблю Леру, — тихо, но твёрдо произнёс Максим. — Нравится это тебе или нет, но у нас всё серьёзно. Я хочу, чтобы она всегда была со мной. Как ты думаешь, если мы успеем пожениться ещё здесь, ей потом без проблем выдадут визу в Англию, чтобы она приехала ко мне?

Максим, конечно, слишком торопил события. Они не успели обсудить с Лерой их совместное будущее, он ещё не делал ей предложения, речи о том, что она последует за ним в Лондон, как верная декабристка, вообще пока не шло. Минувшей ночью все их разговоры были только о любви, но этого ведь недостаточно для совместного будущего, этого ничтожно мало! Впрочем, Максим был абсолютно искренен в своём порыве забрать Лерку с собой и собирался в самое ближайшее время переговорить с ней об этом.

— Куда “к тебе”? Какое “приехала”?! — всё тем же скорбным шёпотом застонала мама. — Сынок, ты меня просто без ножа режешь! Тебе сейчас надо заниматься изо всех сил, готовиться, думать о поступлении, об учёбе, о будущем, а не о том, чтобы тащить за собой какую-то девк…

— Замолчи! — резко перебил её он, побледнев. — Не смей о ней в таком тоне и такими словами… никогда!

Негромко хлопнула входная дверь — Лера оделась и ушла. Максим почувствовал, что с её уходом из него как будто моментально выкачали весь воздух. Настроение сразу же испортилось. Его пугала собственная зависимость от косоглазой — и в то же время он уже с нетерпением предвкушал новую встречу с ней. Новые поцелуи, новые объятия…

А мать всё ещё сидела за столом, уставившись на него в ужасе, и повторяла, как заведённая:

— Ты спятил, Макс… Нет, ты совершенно спятил!

…Нет, спятил он немного позже. Когда понял, что Лера пропала.

Максим не сразу начал беспокоиться.

Скучал, конечно, безумно скучал по своей китаёзе, но ничего не заподозрил и ни о чём не волновался поначалу. Расстроился, что не скоро теперь получится увидеться, но… она была так убедительна по телефону! Сперва сказала, что улетает на съёмки в Финляндию; затем, едва вернувшись, тут же упорхнула в Москву; потом перестала брать трубку, а после и вовсе без объяснений принялась сразу же сбрасывать его звонки.

Он целыми днями околачивался в её дворе, пытаясь понять, что, чёрт возьми, происходит. На стук в дверь никто не открывал, в квартире царила мёртвая тишина. Лера вроде бы упоминала, что летом мать собиралась пожить в деревне у своей родной сестры — той самой тёти Тони, которая когда-то приютила девочку на целый год… Да, но сама-то косоглазая где? Или она домой даже ночевать не приходит? А звонки почему сбрасывает, ну что ещё за ерунда?!

Через три с половиной недели, когда Максим весь извёлся от волнений, похудел и накрутил себя до настоящего безумия, на лестничной клетке он случайно столкнулся с Наденькой. Буркнул дежурное приветствие и собирался было прошмыгнуть мимо неё, но она не позволила: поймала его за рукав и притянула к себе, как нашкодившего котёнка за шкирку.

— Ты что, Макс, охренел? — без обиняков спросила она, и он поразился, что эти слова вылетели из уст нежной, деликатной, мягкой Наденьки. — Совсем чувство ответственности атрофировалось, да?! Как трахаться — так оба, а как расхлёбывать последствия — так тебя и след простыл?! Не ожидала…

— Когда это мы с тобой трахались? — ошалело переспросил он. Наденька закатила глаза.

— Совсем дебил, что ли? Я не про себя говорю, а про Леру.

— Что с Леркой? — машинально вскинулся он, и только потом, запоздало осмыслив то, что сказала Наденька, в испуге переспросил:

— Какие… какие последствия?

— Беременность, милый, — сказала она почти с сочувствием.

— Разве не… она что… Лерка беременна? — выговорил он заплетающимся языком. — Но как это возможно?