Виолончелист - Юлия Монакова (2020)

Мелькнула, но тут же пропала предательская мысль — а не специально ли он сам отказался от неё, сам заставил уйти, поставив перед выбором — потому что подсознательно боялся, что она бросит его первой? Слишком уж хорошо всё было, слишком идеально для того, чтобы оказаться правдой. А ведь китаёза ничего ему не обещала и не гарантировала. Она даже ни разу не дала понять, что хочет остаться с ним навсегда — только выслушивала его невнятные мечтательные бредни и снисходительно улыбалась. И замок будущей совместной счастливой жизни, который он мысленно уже выстроил в своём воображении, оказался без твёрдой основы и был безжалостно поглощён зыбучими песками… Лера любила его, в этом у Макса не было никаких сомнений, любила — и всё-таки не верила в них, как в пару. Никогда не верила, потому и не хотела строить далеко идущих планов. Что там он ей болтал?.. Свадьба? Дети? Господи, ну и болваном, должно быть, в её глазах он выглядел.

Уже перед самым рассветом Макс тяжело опустился на кровать, поняв, что окончательно проиграл.

“Лера не придёт, — сказал он себе. — Не придёт. Так тебе и надо, кретин! Вот и живи теперь с этим”.

Он забыл напомнить накануне, чтобы в номере сделали уборку: персонал в Индии не слишком заморачивался на этот счёт, если постояльцы их сами не приглашали. Постель всё ещё хранила следы присутствия Леры, аромат её духов и их любви. Он прижал к себе подушку, втянул носом знакомый запах…

Что-то тихонько звякнуло, упав с кровати на пол. Макс приподнял голову, наклонился посмотреть… и чуть не взвыл от бессилия.

Это оказался кулон на цепочке — виолончель из белого золота. Лера забыла его под подушкой. Сняла вчера, чтобы не мешал…

Макс сжимал в кулаке это неброское, но оригинальное украшение, и задыхался от душивших его отчаянных слёз.

Глава 19

Он, конечно, оставил записку с номером телефона для Леры на ресепшн. На случай, если она всё-таки придёт к нему в отель — и не застанет. Ему же самому больше не было смысла торчать в Гоа и безуспешно пытаться найти “девушку без адреса”, как Паша Гусаров разыскивал свою Катю Иванову*.

На смену тоскливому, раздирающему душу отчаянию пришла яростная злость. На себя, меньше — на Леру, а больше всего — на идиотизм ситуации в целом. Можно было бесконечно искать правых и виноватых в случившемся — а толку-то?.. Сказанного не вернёшь, былого не исправишь. Да, конечно, Макс погорячился, он и сам это знал, но неужели он не заслуживал понимания и снисхождения? Интересно, как отреагировала бы сама Лера, если бы на своих концертах Макс запросто лапал хорошеньких скрипачек из оркестра за задницы и оглаживал им сиськи? Противоречивые мысли буквально раздирали его на части. Чёрт, надо было всё-таки съездить Игорьку по самоуверенной наглой физиономии… Но, снова и снова воскрешая в памяти тот эпизод, Макс с горечью убеждался, что Лере это бы определённо не понравилось. Она-то не видела в произошедшем ничего предосудительного и спохватилась лишь тогда, когда поймала шокированный взгляд Макса…

Но, конечно же, он перегнул палку с этим ультиматумом. Пытаясь найти оправдание своему поступку, эгоистичному порыву подмять Леру под себя, поставив её перед сложным, практически невыносимым для неё выбором, Макс ощущал себя настоящим самодуром. Но разве, опять же, он был не прав?! Разве профессия модели — это на всю жизнь?.. Ну неужели она сама не видит, что это путь в никуда? Не хочет достичь в жизни чего-то большего?