Виолончелист - Юлия Монакова (2020)

Об ответах на эти риторические вопросы можно было спорить бесконечно, но в глубине души Макс подозревал главное: они с Лерой так и останутся по разные стороны баррикад. Он пошёл на принцип, она тоже упёрлась… Странно было бы ожидать, что девушка внезапно изменит своё решение в угоду ему и скажет: “Ну хорошо, я всё поняла, немедленно ухожу из модельного бизнеса!” Тем более странно было бы думать, что со временем Макс поймёт и примет своеобразие этих… профессиональных… отношений. Наоборот! Чем больше он думал об этом, чем больше вспоминал насмешливо-пренебрежительное лицо Лериного директора (и особенно — его руку на её груди!), тем больше его трясло от злости и ревности. Возможно, для неё действительно в порядке вещей такие взаимоотношения с коллегами. Возможно, её всё устраивает. Да вот только сам он никогда к подобному не привыкнет! Так что, может быть, и правда к лучшему было — разорвать всё прямо сейчас?.. Они бы убили друг друга. Просто убили. Спалили бы в огне ревности, недоверия и взаимных претензий.

Он уговаривал сам себя. Утешал. Убеждал и успокаивал. Внушал себе, что, конечно же, спокойно сможет прожить без Леры — в конце концов, жил ведь он без неё как-то эти шесть лет?!

“А разве это была жизнь?” — ехидно спрашивал внутренний голос. Чёрт бы его побрал…

___________________________

*Отсылка к советской лирической комедии Эльдара Рязанова “Девушка без адреса” (1957); главные роли в фильме исполнили Светлана Карпинская и Николай Рыбников.

Покинуть Индию ему удалось далеко не сразу.

На рейс “Гоа — Дели” Макс попал очень удачно, а вот билет из Дели до Лондона сумел взять с большим трудом: ближайший самолёт улетал по расписанию только через восемь часов, так что всё это время Макс провёл в аэропорту, в зале ожидания. Выходить в город не хотелось. Впрочем, не хотелось вообще ничего — ни долгого, почти десятичасового, перелёта, ни возвращения в Лондон, ни предстоящего концерта в честь юбилея принца Чарльза, если Макс всё-таки успеет. Пожалуй, единственное, от чего он сейчас не отказался бы — так это от того, чтобы самолёт попал в авиакатастрофу. Быстрая, гарантированная смерть… и больше никаких проблем, боли и переживаний. Никогда… Макс поймал себя на мысли, что вот уже несколько минут всерьёз размышляет об этом.

Он сидел на неудобном жёстком сиденье, пристроив на соседнем свою виолончель, и время от времени отхлёбывал из бутылки “Old Monk”*. Следовало, конечно, ещё и поесть — хотя бы немного… но, несмотря на то, что во рту у Макса не было ни крошки уже почти сутки, его мутило при мысли еде, и он продолжал тупо накачиваться спиртным.

Становилось легче. Действительно, легче — словно потихоньку действовала анестезия. Притуплялись эмоции, размазывалась боль, затуманивалось сознание. Он бы поиграл сейчас на виолончели, чтобы успокоиться, но понимал, что, скорее всего, подобная художественная самодеятельность не вызовет восторга у сотрудников аэропорта.

— Ничего, моя девочка… — невнятно пробормотал он, поглаживая футляр музыкального инструмента. — Потерпи ещё немного, скоро мы будем дома.

Макс не сразу заметил, что напротив него остановилась какая-то девушка. Он с трудом сфокусировал на ней взгляд. Типичная “просветлённая” европейка, воображающая себя фанаткой Индии и знатоком местной культуры: хлопковая курта со свастикой, просторные шальвары, куча фенечек на тонких загорелых руках, в курносом носу колечко, на лбу бинди.**

— О, боже мой! — восторженно воскликнула она по-английски, хватаясь руками за щёки. — Я не верю своим глазам! Сам Макс Ионеску?! Здесь?

Пришлось растягивать губы в ответной приветливой улыбке и сдержанно кивать. Но девушка всё никак не могла успокоиться.

— Невозможно поверить… вот это встреча!

Не спрашивая разрешения, она плюхнулась рядом с Максом на соседнее сиденье.

— Я — ваша огромная поклонница! Побывала практически на всех ваших выступлениях: и в дуэте с Эндрю, и на сольных!