Переплет - Вудхаус Пэлем Грэнвил (2012)

— В том-то и беда. Слишком огромное. Прорва ненасытная. Я знаю, что ввело тебя в заблуждение. Это общая ошибка. Ты видишь фотографию в «Сельской жизни»— граф стоит в небрежной позе у северо-восточного фасада своего родового гнезда в Лоамшире, и говоришь: вот счастливчик, вот бы с кем познакомиться! Тебе и невдомек, что в тот момент, когда щелкнул затвор, этот бедолага ломал голову, где бы достать деньжат на краску для этого самого фасада. Я уж не говорю о земельном налоге, налоге с дохода, налоге со сверхприбыли и так далее, из-за них фамильный чулок совсем оскудел, старина. Вот ведь в чем дело, — сказал Бисквит, подводя итоги. — Если Англия хочет иметь счастливую, сытую аристократию, она не должна воевать. Или одно, или другое.

Он вздохнул и погрузился в глубокое молчание.

— Жаль, что мне не удалось найти способ заработка, — резюмировал он свои соображения. — На бегах у меня ничего не получается. И с бриджем не везет. Тем не менее способ должен быть. Посмотри на всех этих богатых зануд, которые снуют туда-сюда. Они же нашли выход. Я на днях прочитал в одной книжке, как один тип подходит к другому на улице — совершенно незнакомому, но сразу видно, что богатому— и шепчет на ушко — первый тип шепчет — «Хочу вам сказать словечко, сэр!» Это второму типу, ты понимаешь. «Хочу вам словечко сказать, сэр: я знаю вашу тайну!» И все — второй тип делается белым как бумага и обеспечивает первому безбедное существование до конца жизни. Чем не вариант?

— Тянет лет на семь, надо думать.

— Ладно, если я на такое решусь, дам тебе знать. А ежели меня отправят в Бастилию, ты будешь меня навещать и просовывать хлеб через решетку.

Он съел сыр и вернулся к предыдущей теме.

— А что это ты говорил насчет кругосветного путешествия? — спросил он. — Насколько я помню, ты сказал, что тебе перекрыли кислород именно когда ты его планировал. По-моему, это бред. Что за идея — путешествовать вокруг света на грузовой посудине?

— Просто мне захотелось оторваться и отправиться навстречу приключениям. Помнишь, у Киплинга: «И я хочу в Бразилию, к далеким берегам!».

— Ш-ш-ш! — стыдливо зашипел на него Бисквит. — Дружище! Здесь нельзя декламировать стихи! Это против клубных правил. Есть специальный циркуляр.

— Я на днях беседовал с одним субъектом, — начал Берри, и глаза у него загорелись. — Он только что вернулся из Аризоны. Рассказывал про Мохавскую пустыню. Занимался там изысканиями. Я почувствовал себя орлом в клетке.

— Чем?

— Орлом в клетке.

— Почему?

— Потому что понял — мне никогда не выбраться из Вэл-ли Филдс и не увидеть ничего стоящего.

— Ты видел меня.

— Представь только, Гранд Каньон!

Лорд Бискертон послушно прикрыл глаза.

— Ну представил, — сказал он. — И что?

— Разве у меня есть шанс увидеть Гранд Каньон?

— А что, нету? Берри передернулся.

— Ты слышишь, что я говорю? — спросил он.

— Как не слышать, — с энтузиазмом ответил Бисквит. — Ни слова не упустил. Но твое утверждение кажется мне путаным и необоснованным. Насколько я понимаю, ты желаешь прокатиться в Бразилию. И вроде бы страдаешь оттого, что не можешь. А почему не можешь? Бразилия открыта для всех желающих в любое время года. Разве не так?

— Ты забыл про Эттуотера и деньги, которые он мне одолжил? Я не могу с ним расплатиться, если не заработаю денег. А как я заработаю, если брошу все и отправлюсь гулять по свету?

— Ты собираешься с ним расплачиваться? — удивился Бисквит.

— Разумеется.

— В таком случае не о чем говорить. Если ты намереваешься идти по жизни, щепетильно выплачивая долги, — с ноткой суровости произнес Бисквит, — то должен смириться с тем, что тебе не гулять по свету.

Повисла пауза. Лицо Берри омрачилось.

— Меня иногда такое беспокойство одолевает, — сказал он. — Просто не знаю, куда себя девать. С тобой это бывало?

— Никогда. Мне и в Лондоне хорошо.