Взрослые игры - Тереза Тотен (2017)

На самом деле, я уже некоторое время думала об этом. Честно говоря, он заставлял меня нервничать и вроде как злил.

– Спасибо, Джонни. Я понятия не имею, к кому еще обратиться. Мне нужно, чтобы ты проверил пару имен, несколько дат и местоположение школ. Я знаю, ваши поисковые системы в колледже немного лучше гугла. – Прежде чем он успел спросить, я добавил: – Нет, ты не хочешь знать зачем, и нет, я тебе не скажу.

Он стиснул спинку стула.

– У тебя проблемы?

– Пока нет.

– Ты скажешь мне, если появятся?

Я глотнула капучино и чуть не выплюнула его. Забыла положить сахар.

– Не обещаю.

Он зарычал, потом вздохнул.

– Хорошо. Я сделаю это при одном условии: поцелуй.

– Это шантаж.

– Нет, не шантаж. – Он скрестил руки на груди и ухмыльнулся. – Кажется, это называется цена некоторой сделки. Ну?

Другие пытались, конечно, хватали, щупали, слюнявили, но я сильнее, чем выгляжу, и, ну, меня никто не трогает.

Но Джонни?

– Хорошо, – услышала я свой ответ.

– Договорились. Чего ты хочешь?

Я потянулась к сумочке за линованным желтым блокнотом и положила его на стол.

– У меня есть две фамилии, Сандерсон и Ульбрехт, и четыре вероятных школы, видишь? – Джонни склонился ближе. – Школа Пайлот в Сан-Франциско, с 2008 по 2010, Нью-Йоркская школа в Сиднее, с 2010 по 2012, женская школа Святой Марии в Мельбруне, с 2012 по 2013 и Американская школа в Люцерне, с 2013 по 2015. Я хочу знать, числится ли кто-нибудь из них в базе данных как пропавший без вести или что-нибудь подобное.

– Кейт, что за черт?

– Я очень хороший лжец, Джонни. – Я вдруг вспомнила стоявшую надо мной Гудлэйс. – Исключительный, правда. Я не хочу лгать тебе, но я буду. Так что не спрашивай.

Он стиснул чашку с кофе так сильно, что я подумала – она разлетится в его руке. Но кивнул.

– Я проверю после занятий завтра.

– Не пиши сообщений или мейлов. Позвони, ладно?

– Понял. Ну, вставай, Мичелоб. – Он поднялся.

– Что, здесь?

– Конечно, если ты, конечно, не хочешь, чтобы я целовал тебя перед Ченями.

Я встала.

И была удивлена тысячью вещей.

Меня удивило, что Джонни пах сахарной пудрой и кофе, хотя, полагаю, не должно было удивить. Это был приятный запах. Я не знала, чего ожидать. Меня никогда раньше не целовали по-настоящему. С третьего класса. Никто и никогда не мог пробить мою стену. Больше всего меня удивило то, что я хотела этого поцелуя. Сердце колотилось, дыхание сбилось, а ноги горели. Но все прошло, когда он взял мое лицо в ладони.

– Все хорошо, – прошептал он. – Это просто поцелуй.

Не отпуская меня, Джонни склонился и коснулся губами губ. Он целовал меня, и я отвечала ему, и мы целовались, пока мир не остановился и не пришла пора уходить.

Он солгал. Это был не просто поцелуй.

Я подумать не могла, что это может быть так.

– Ну что ж. – Он взял меня за руку. – Мне лучше доставить тебя назад к Ченям.

Я ничего не сказала, я не доверяла собственному голосу. После того как парень закрыл кофейню, мы шли сквозь толпу молча. Ну, если не считать того, что все в Чайна-тауне выкрикивали имя Джонни и приветствовали его. Я держала рот на замке. Я была слишком занята, глотая слезы. Потому что не впервые, но гораздо сильнее, чем когда-либо, боженька, я хотела быть кем-нибудь другим.

Если бы только, если бы только… я могла бы быть кем-то, кроме себя.

17 марта, четверг

Оливия

Оливия с Брюсом направлялись к парку. Дни становились длиннее. Было почти семь часов вечера, но пока еще не стемнело. Брюс решил, что в глубине парка есть большие собаки, до которых ему надо добраться. Он тянул изо всех сил, низко пригибался к земле, чтобы тянуть еще сильнее, и так рвался с поводка, что казалось – он идет галсами в штормовой ветер. Это удивляло даже привычных ко всему обитателей Верхнего Ист-Сайда.