Взрослые игры - Тереза Тотен (2017)

Не родился еще мозгоправ, которого я не смогла бы обдурить. Я посещала психоаналитиков, психотерапевтов, социальных работников и Справедливых Дадли[13] всех мастей. Система изрыгает их на тебя. Я могу изобразить шок, ужас, отчаяние и печаль, приправленные чашкой крокодильих слез. Я сразу улавливала, что укладывается в сценарий, и я не доверяла ни одному из них. Будь сосредоточенной. Будь решительной. Будь умнее их. Меня бы заживо похоронили в приюте, если бы я не управляла каждым их шагом. Стипендии, образование, школы-интернаты, знакомство с богатыми детьми – уже тогда я знала, что это единственный путь вырваться на свободу. Моя мама вбила это в меня.

– Помни о призе, Кейт О’Брайан.

Она забыла, но я буду помнить.

Нельзя отвлекаться. Особенно на этого парня из булочной. Клодетт рассказала мне, что он таскался за всеми, пытаясь раздобыть мои координаты. Я ответила, что, если она или кто-нибудь из ее клики выдаст меня, я их расчленю. Конечно, мы посмеялись, но Клодетт была немного напугана. Как и должно быть.

Боже, и все-таки он крут. Точно мой тип. Я даже не знала, что существует мой тип, пока не увидела его с этой дурацкой бутылкой пива в руке. Стоп! Никто не прикасается ко мне. Ни к голове, ни к сердцу, ни к телу – только не так. Никто.

Что напомнило мне о том, что Редкин почти касался меня тысячу раз на собрании совета директоров. Но он сдавал назад, как будто знал, что не должен меня трогать. Быстро учится? Слишком быстро.

Я слишком много думала об этом. Со мной такое порою бывает. Это потому что я крайне напряжена. Мне нужно было развеяться, так что я включила свой ноут. Я обещала Оливии помочь с углубленным курсом истории, когда она вернется.

В какой-то момент в мою комнату вошла Анка. Она так делает. Она не входит к Оливии, но входит ко мне. Я не возражаю. Мне даже нравится это. Она заметила, что я лежу на кровати с ноутом, и цикнула, включая верхний свет.

– Кейт, нехорошо! Ты ослепнешь.

Она поставила на тумбочку кружку с зеленым чаем, о котором я не просила. Поблагодарила ли я ее? Я все еще блуждала во тьме, соскальзывая туда, где нашел нас мой отец. Обратно к тому моменту, когда он схватил меня, пропахший виски, кока-колой и сигаретами «Кэмел». Назад, туда, где он убеждал меня, что я была на него похожа. Он оказался прав?

Я была хуже него.

– Ты адски самоуверена, не то что твоя самодовольная мать. Ха-ха. Обдурила монашку. Ты вся в меня, сладкие щечки. Папочкина мошенница, папочкина лгунья. Признай это, Кэти.

– Нет.

Но это была правда. БЫЛА. Но теперь это не так, сэр. Отныне и далее я собиралась быть хорошей.

Я попыталась вспомнить исповедальную молитву, но сразу после слов «каюсь перед Господом Всемогущим» все спуталось в моей голове.

Ну, ладно, ладно, забудь об этом. Отче наш, сущий на небесах…

В понедельник утром я пойду прямо к сестре Роуз и расскажу ей все. Очищусь.

Да святится имя твое…

Обо всем этом.

Да приидет царствие твое…

Папа не двигался.

Он ждал.

Я не двигалась.

Я знала, как надо.

Да будет воля твоя…

Будет еще время для большого покаяния.

Что-то там про хлеб наш насущный…

Все нормально. Я заслужила покаяние. Я могу принять это. Но сестра возненавидит меня. Этого я принять не могла.

И прости нам прегрешения наши…

Нет, нет, она этого не сделает.

Как мы прощаем согрешившим против нас…

Вроде как монахини принимают обет или что-то подобное.

И не введи нас во искушение…

Что-то про заблудшую овцу или вроде того.

Но защити нас от зла. И я никогда, никогда больше не буду врать. Аминь.

– Признай это, Кэти. – Он сильнее вцепился в мои волосы.

Внезапно я стала несокрушимой. Как будто наполнилась силой, и она сияла изнутри.

– Ты папочкина маленькая мошенница. Девочка, ты дочь своего отца.

Нет! Это ложь.