Три дня Индиго - Сергей Лукьяненко

— Всякой вредной любопытной малявке!

Наська подумала миг и улыбнулась.

— Да, я такая! А я вот рассказала бы тебе про отношения, если бы они у меня были. Но мне пока мальчишки не нравятся. Мне только один человек нравится, он очень крутой, но… куда старше меня и он не свободен…

Она громко, театрально вздохнула.

— Наська! — выпалил я.

— Да не боись, не ты! — она махнула рукой. — Мне нравится полковник Лихачёв, потому что он настоящий полковник. Это мой идеал!

— Слушай, хватит издеваться, а? — попросил я.

Куколка потупилась.

— Ну Максим… Я хотела тебя развеселить…

— Спасибо, не получилось!

— И вообще мне полезно изучать отношения…

— Тебе полезно учиться, или чем вы там ещё заняты… в прятки играть…

— Это тоже учёба.

— И уж точно не размалёвываться косметикой! — добавил я. — Так, что после душа выглядишь как… как кукла!

Я демонстративно послюнил палец и потёр её щёку.

Румяна не стёрлись.

— Дурак, — сказала Наська. — Я не крашусь! Это финальный цикл первой фазы заканчивается!

Я, оторопев, смотрел на неё. Ну да. Это не тенями намазано под глазами, это синяки. И румянец на щеках — нездоровый.

— Наська, извини… — я присел, взял её за руку. — Сам не свой. Это всё эти, отношения… Ты как себя чувствуешь? Всё нормально?

— Всё замечательно! — выпалила она.

Вырвала руку и умчалась по коридору.

Ну вот. Всё-таки я ухитрился поссориться с мелкой.

Что мне стоило сказать ей две-три уклончивые фразы? Всё равно она чувствует тот клинч отношений, в который я попал.

Может, даже посоветовала бы что-то. Устами младенца глаголет истина и всё такое…

Я вздохнул.

Нет, разбираться в отношениях придётся самому. Никто мне ничего не подскажет. Ни «настоящий полковник», ни родной папа, ни маленькая умная куколка.

Догонять Наську смысла не было. Если она не захочет, я её в этих лабиринтах никогда не найду.

Лучше сходить к Продавцу и закончить наши с ним дела. А уж потом вернусь и поговорю с девчонкой. Пусть пока отойдёт.

Глава 8

Я был почти уверен, что Иван ждет меня у выхода из Гнезда. Сидит на невесть откуда взявшемся стуле, заложив ногу за ногу.

Но у Гнезда никого не было. Ни охраны от Лихачева, ни зевак (иногда даже организованные группы туристов подъезжают на автобусе), ни Прежнего.

Пожав плечами, я пошел к Комку. Вспомнил почему-то бездомного любителя поэзии, ошивавшегося раньше возле памятника Низами. Ага, я запомнил имя поэта. Даже почитал немного. Ну, ничего так… наверное, на его родном арабском, или каком там еще, звучит лучше.

Надо будет заглянуть к памятнику Высоцкого, куда собирался отправиться поэтический бомж.

У Комка ждал знакомый серчер с соседнего района, парень помладше меня, ушлый и активный, день и ночь шатается по центру. То ли очень деньги нужны, то ли копит на что-то. Мы поздоровались, обменялись ничего не значащими вопросами. «Ты как?» — «А сам?» — «Лут какой-то мелкий идет». — «И не говори». — «Где промышляешь?»

Интересно, если бы я сказал, что вчера «промышлял» на Селене и убил троих Слуг — он бы счел меня психом или ушел от греха подальше? Впрочем, скорее всего и то, и другое сразу.

Когда серчер закончил свою торговлю, я зашел в Комок. Продавец возвышался за стойкой, но я больше не мог воспринимать его как человека. Под одеждами, похожими на арабский бурнус, скрывался всего лишь металлический бак с синей жижей — и фрагменты человеческого тела.

— Максим, — сказал Продавец. — Ждал вас раньше!

— Извините, задержался, — сухо ответил я. — Был на Селене. Сражался. Чуть не погиб.

— Знаю, — ответил Продавец. — Рад, что вы справились.