Три дня Индиго - Сергей Лукьяненко

— Доставь ребят в минкультовское Гнездо. Головой отвечаешь.

Водитель молча кивнул. Машина вывернула на дорогу (мне показалось, что одного из самых настырных журналистов водитель нарочно толкнул крылом), противно закрякала сирена, и мы рванули по Моховой, чтоб тут же завернуть на Большую Никитскую.

— Спасибо, Максим, — неожиданно сказал водитель.

— За что?

— Что выбрался. Что этих мразей прикончил, отомстил за ребят.

— Откуда вы знаете? — насторожился я.

Где-то в голове вдруг родилась и плеснула негромкая долгая нота. Меня будто обдало теплом.

Мы с Гнездом почувствовали друг друга.

— По Лихачёву видно, — ответил водитель. — Всю ночь сам не свой был. А сейчас вижу — его отпустило. Прав?

— Прав, — признался я.

— Ты приходи к нам, — подъезжая к Гнезду, сказал водитель. — Нам бы такие ребята пригодились. — Он помедлил секунду и вежливо добавил, посмотрев на Милану: — Это и к вам относится, разумеется. У нас служат девушки. Даже в оперативной группе.

— Спасибо, — ответила Милана.

Мы выбрались из машины. Начинался ветер, и паутину, которой обросло Гнездо, полоскало в рассветном полумраке. Машина стояла на месте до тех пор, пока мы шли к Гнезду.

— Ничего, если я тоже буду в Гнезде? — спросила Милана.

Я понимал, о чём она. Но ответил как можно небрежнее:

— Ты была призванной, ты защищала Гнездо. Конечно!

— Ну да… — с сомнением сказала Милана. — Всё-таки я…

— Была на Луне, — сказал я.

Мы едва успели войти. Я лишь кивнул страже — не Же, другой.

И увидел Дарину — она бежала через фойе мне навстречу, быстро, словно в бою, не произнося ни слова. Прыгнула — метров с трёх; повисла на мне, обняв, обхватив ногами и уткнувшись лицом в грудь. Зашептала безостановочно, без всякой интонации, словно на неё не оставалось ни сил, ни времени:

— Жив, жив, жив, жив, жив…

Я обнял её, опустил голову, вдохнул её запах — терпкий, неземной, до боли знакомый. Она была лёгкая, тёплая, её била мелкая дрожь, словно она сдерживала движения, даже показалось, что она рыдает.

И тут меня накрыло. Да ещё как.

Это было слишком похоже на душевую в корабле Инсека. Тот же горячий влажный воздух, те же странные запахи.

И повисшая на мне девушка.

Другая.

Что же я натворил?

Как я мог изменить Дарине?

Как теперь я посмотрю ей в глаза?

Все слова Миланы, такие разумные и мудрые, про Луну, на которой «всё остаётся», про то, что никогда не надо рассказывать любимой об измене… все они вдруг стали пустыми и бессмысленными.

Никакой шок, никакой стресс меня не оправдывает.

Какой же я балбес…

Дарина всё висела на мне — так порой виснут на родителях дети в кинофильмах, в жизни подобного никогда не видел. Я, скосив глаза, смотрел на Милану. И читал в её глазах, что ей сейчас… нет, наверное, не стыдно. Но нехорошо, это уж точно.

— Я пойду, наверное, — сказала Милана.

Дарина отцепилась, соскользнула с меня и столь же молниеносно метнулась к Милане. Та даже вздрогнула и отшатнулась.

Жница обняла её, прижалась. Она была на полголовы ниже Миланы и казалась сейчас младшей сестрой, обнимающей старшую.

— Нет! Тут вы в безопасности! Милана, спасибо тебе, спасибо! Я только на то и надеялась, что ты с ним!

— Почему? — Милана неловко улыбнулась. — Я толком ничего и не сделала… хорошего… это всё Максим.

Дарина энергично замотала головой.

— Ну ты же знаешь, какой он? Ему обязательно нужно кого-то защищать, о ком-то заботиться. Будь он один, он бы не справился. А когда ты была рядом — собрался.

— Эй… — я покосился на стражу. Та улыбалась, и выглядело это жутковато. — Девчонки… а ничего, что я тут стою?

— Ничего! — хором ответили девушки. Даже стража кивнула. И я понял, что лучше помалкивать.

— Я знаю, вы попали на Селену, — продолжала Дарина. — Там был бой, так? Они пытались убить Инсека?