Три дня Индиго - Сергей Лукьяненко

— Рак? — предположил я.

— Нет, мы предпочитаем делать предложения жертвам катастроф и преступлений. Его расстреляли из автомата. Он был, как это у вас называется, криминальным авторитетом. На его совести трое людей, убитых им лично, и более десяти, приказ на устранение которых он отдал. Не самая приятная личность по вашим меркам.

Я кивнул. Поинтересовался:

— И он согласился?

— О да. Всё понял, четко проанализировал и принял решение. Глупым он не был. Несколько самонадеянным… он надеялся перехватить контроль и подчинить мою личность себе. Смешно, правда?

— Это ведь невозможно?

— Даже теоретически. Тут вопрос не в силе воли и не в развитости интеллекта. Он это понимал, но в его картине мира существовал Бог, загробная жизнь, рай и ад. В ад он не хотел, а на рай рассчитывать не приходилось.

— В каком-то смысле он все-таки попал в ад, — сказал я, глядя в лицо бывшего бандита.

Продавец кивнул и едва заметно улыбнулся:

— Возможно. Он привык командовать… Я сделаю нам чай. Как вы помните, я его не пью. Но есть сорта, которые мне приятно нюхать.

Он исчез за шторой.

Ждать пришлось недолго. Минуты через три Продавец вернулся с небольшим подносом, черным и лакированным. На подносе стоял чайничек и две маленькие чашки из сине-золотого фарфора.

— Это чаучжоу, — сказал Продавец. — Надеюсь, вам понравится. Говорят, он бодрит.

Я кивнул. Взял из рук Продавца (или из рук криминального авторитета?) чашечку. Понюхал.

Пахло костром, дымом, смолой. И немножко чаем.

Запах был хоть и странный, но приятный.

— Давайте говорить, Максим, — предложил Продавец. — Вы мне интересны по целому ряду причин, которые, впрочем, я не стану обсуждать.

— У вас есть своя планета? — спросил я. — Родной мир?

Продавец замер с поднесенной к носу чашкой. Помолчал и ответил:

— Она — как эта голова. Она и есть, и нет. Мы еепокинули.

Я кивнул, не ожидая продолжения. Но Продавец неожиданно заговорил снова:

— Мы рано или поздно были бы оккупированы. Скорее всего — силами Инсеков. Наша культура хорошо продуцировала смыслы, мы были желанной добычей. Мы выбрали иной путь — рассредоточились. Стали народом бродячих торговцев, странствующих в космосе… Ты знаешь, что такое смыслы?

— Инсек говорил. Все эти войны в космосе — они за смыслы… так?

— Так. А что такое смысл?

Я пожал плечами. Предположил:

— Знание?

Глотнул чай. Да… необычно, но скорее вкусно, чем нет.

— И знание тоже. Вы попробовали чай, что скажете?

— Интересный вкус. Может быть, буду иногда такой пить. Если достану.

— Я подарю вам немножко, — торжественно пообещалПродавец, шумно нюхая свою чашку. У него даже крылья носа шевелились от удовольствия. — Смыслы, Максим, — больше, чем знание. Смысл — это информация, отношение к ней, ееиспользование, совокупность отношений части и целого. Выпопробовали чай и получили знание. Само по себе оно малоценно даже для тебя. Смысл незнакомого вкуса в том, как он изменяет тебя и как ты изменяешь мир. Но, как правило, одна личность не продуцирует значимое количество смыслов, на это способна лишь целая культура.

— И это важно?

— Конечно. Это позволяет возвыситься и стать Высшим. У вас это называют технологической сингулярностью, но плохо представляют, что это такое. Неправильная сингулярность убивает цивилизацию, правильная ее возвышает.

— Вы тоже собираете смыслы, как и все остальные. Скажите, а кристаллики…

— О, нет… — Продавец покачал головой. — Не всегда. Кристаллики — как соль в блюде. Могут помочь проявиться смыслам, а могут отравить. Они всего лишь концентрат эмоций.

— И если я засуну кристаллик себе в рот…