Transhumanism Inc. - Виктор Пелевин (2021)

Он закладывал в систему такие параметры, чтобы на верхних настройках кукла могла зарубить его самого. В таком режиме с ней было опасно фехтовать даже на бамбуковых палках. Ну а с программой на шестом дане он мог справиться почти всегда – если, конечно, удача была на его стороне. Вот только фехтовать с ней на настоящих мечах он не стал бы.

Все было в точном соответствии с каноном.

Сасаки-сан гордился тем, что он делал. Если бы Книгу Пяти Колец великого Миямото Мусаси можно было перевести на язык кодов, это и была бы его фехтовальная программа.

Но это было еще не все.

Когда общий программный код был уже готов и отлажен, Сасаки-сан сделал к нему два маленьких добавления.

Первым был генератор случайных настроек, превращающий стандартную программу в сплав умений, уникальный для каждой куклы. Все они отличались друг от друга – причем даже Сасаки-сан не знал, как именно. Одна двигалась чуть быстрее, другая ловчее рубила сверху, третья, не оборачиваясь, неотразимо колола мечом назад… Именно поэтому Сасаки-сан верил, что древние воины могут почтить созданный им механизм своим присутствием: в программе появлялась таинственная и непредсказуемая пустота, способная вместить дух.

Второе добавление было в этом отношении еще важнее.

Сасаки-сан вставил в программу несколько блоков с мантрами буддийской секты Шингон, где обучался в молодости. Мантры никак не отрабатывались динамическими модулями – просто проходили сквозь нейропроцессор, как бы начитывающий их без всякой связи с исполняемыми операциями. Получалось, что система все время читает мантры. Поэтому Сасаки-сан верил, что его боевой механизм доступен зрению духов.

Сасаки-сан вполне серьезно допускал, что в его куклы нисходят души древних воинов. Солдаты ведь часто возвращаются на место битв, через которые когда-то прошли: для духов, думал Сасаки-сан, заново принимать человеческий облик хлопотно, а кукла – временное пристанище, своего рода гостиница на день – как бы избавляет от необходимости рождаться всерьез и брать на себя великую работу жизни и смерти.

Вступать в общение с тенями Сасаки не собирался, полагая себя чем-то вроде хранителя кумирни на краю загробного тракта. Дело хранителя – не лезть в непонятную ему жизнь призраков, а подметать дорожки и зажигать благовонные палочки. И духи его отблагодарят.

Фехтующие куклы стоили дорого. Сначала на них было мало покупателей – дюжину приобрели фехтовальные залы, но разве многие всерьез изучают фехтование в наши дни? И Сасаки-сан нашел другой способ заработка, изменивший всю его жизнь.

Он стал устраивать бои с тотализатором.

Поединок между двумя куклами был кровавым и убедительным. Одна из кукол гибла – и, по правилам, не подлежала восстановлению. Иногда гибли обе. Исход был непредсказуем, поединок мог длиться несколько секунд или целый час. Особым шиком было то, что сетевая трансляция боя не велась – поэтому на кукол Сасаки приходили поглядеть очень богатые люди (лучшие клубы были счастливы выделить ему приватный зал, обычно с большим октагоном за сеткой из углеволокна, где в остальное время дрались живые бойцы).

Но настоящие деньги Сасаки-сан стал зарабатывать тогда, когда его кукольные бои вошли в моду у главных баночных якудз.

Конечно, банки с мозгами высших гангстеров никто не приносил в клуб. Посмотреть на поединок приходили их глаза и уши. Сасаки-сан слышал про них давно, но когда в первый раз увидел одного из таких помощников вблизи, даже немного обомлел – словно встретил духа.

Молодой парень в яркой шелковой рубашке и золотом дизайнерском камзоле был одет строго по бандитскому кодексу. В его массивных зеркальных очках отражалось лицо собеседника. На лбу была татуировка – два раскрытых красных глаза, как у чертей со старых гравюр. А на щеках – выколотые зеленым и черным уши хищного зверя.