Судьба по книге перемен - Татьяна Устинова

Возле знаменитого памятника толпились туристы и свадьбы – невесты мели кружевными шлейфами гравий, женихи потели от чувств и неловкости, гости угощались тёплым игристым из пластмассовых стаканчиков, фотографы метались, приседали, ползали по траве, «выстраивая кадр», – красота!..

– Посмотри, Марфа. – Маня наклонилась к девочке. – Это император Пётр Первый. Он построил город, где ты живешь.

– Она не понимает, – тихонько сказала Лёля.

Маня дёрнула плечом:

– Мы не знаем. Может быть, понимает, только нам не говорит.

Сергея Петровича она увидела издали – он стоял спиной к памятнику и смотрела на Неву.

– Хорошо, что мы вместе, – сказала Маня Лёле. – Вполне возможно, что этот человек психопат.

Лёля оглядела его с тревогой и покрепче вязла Марфу за руку.

Писательница Поливанова на ходу вытащила из рюкзака папку, чтобы сразу вернуть ее и распрощаться, сделала независимое лицо, подошла и пальцем постучала Сергея Петровича по плечу.

Тот обернулся. Вид у него сделался изумлённый.

– Добрый вечер. Лёля, это Сергей Петрович, мы должны вернуть ему документы. А это моя подруга Лёля из Конотопа. И её дочь Марфа.

– Здрасти, – промямлил Сергей Петрович, разглядывая Лёлю и Марфу.

– На самом деле вы совершенно напрасно на меня напали, – продолжала Маня. – Все ваши бумаги в полной сохранности, а про телевидение мне пришлось наврать, потому что иначе вы не стали бы со мной разговаривать.

Сергей Петрович перевёл на неё глаза и взял папку, которой Маня настойчиво в него тыкала. Сунул папку под мышку и спросил у Марфы:

– Как тебя зовут, девочка?

– Марфа! – хором ответили писательница и мать.

– Да ведь я не вас спрашиваю!..

Маня и Лёля посмотрели друг на друга.

Замечание было верным.

Марфа, присев на корточки, гладила Вольку. Сергей Петрович присел рядом.

– Кто это у тебя?

Марфа молчала и гладила свинообразного пса.

– Это твой друг?

– Она не разговаривает с незнакомыми, – не выдержала Лёля.

Сергей Петрович продолжил, не обращая на неё никакого внимания.

– Вот я не разберу, это собака или свинка?

Марфа вдруг улыбнулась, а потом словно бы даже засмеялась, тихо-тихо.

– Собака, – выговорила она отчётливо. – Волька.

Маня, уже привыкшая к тому, что девочка почти не разговаривает, дёрнула Лёлю за руку и прошептала:

– Чудеса какие!

– Ты с ней гуляешь?

Марфа молчала.

– С ней, наверное, часто нужно гулять. Ты любишь гулять?

– Не люблю, – прошелестела Марфа. – Я его глажу. Мне нравится его гладить.

Сергей Петрович поступил совсем уж неожиданно.

Он сунул Мане в руки свою папку – та приняла как во сне, – уселся на гравий рядом с девочкой и собакой и спросил:

– Можно я тоже поглажу?

Марфа кивнула.

Маня и Лёля стояли над ними. Вокруг толпились туристы и клубились свадебные процессии, солнце сияло над Невой, гудели машины на набережной, в небе царил золочёный купол Исаакия, летали чайки, наступал вечер – тёплый, прозрачный, голубой и сиреневый.

Человек сидел на земле возле Медного всадника и разговаривал с ребёнком. Между ними сидела странная собака.

Запомнить бы, стремительно подумала Маня. Запомнить бы всё это и потом описать! Особенно странное чувство близких перемен, словно судьба в очередной раз сделала выбор.

Сергей Петрович что-то спрашивал у Марфы, тихо, не разобрать, и она, кажется, ему отвечала, и всё это продолжалось довольно долго.

Лёля стояла не шелохнувшись, руки по швам, на лице бледная, почти белая маска.

Наконец, Сергей Петрович поднялся, вытер ладонь о джинсы и по очереди сунул руку Мане и Лёле.

– Сергей, – представился он.

Маня руку потрясла как следует, а Лёля подержала и отпустила.

– Может, немного погуляем? – предложил Сергей. – Если вы не спешите!

– Мы не спеши-им! – уверила Маня басом. – Мы свободны!