Судьба по книге перемен - Татьяна Устинова

– В интернете? Или вообще?

Маня не поняла.

– Ты Маня в интернете или по жизни? Ну, Саня Сука, знаешь? Это её ник, а по жизни Верка!

Маня ответила, что она никакая не Саня Сука, а зовут её Мария Алексеевна Поливанова.

– Да ты проходи, не жмись!..

Блогерша Кара Ван, она же и тиктокер, жила… модно и дорого. Не то чтобы богато, а именно дорого: мебель, безделушки, светильники – все дорогое. Полы и стены… так себе. У Мани в квартире всё было наоборот – самыми дорогими были как раз паркеты, обивка стен и книги.

За раздвижными дверьми гостиной за матовым стеклом горел яркий студийный свет, двигались тени и что-то громко говорили, отсюда не разобрать. Должно быть, там шла съёмка.

Маня с любопытством огляделась, задержала взгляд на портретах Кары, которых имелось множество, стены были почти полностью оклеены её портретами, и опять посмотрела на молодого человека.

Он вдруг фыркнул:

– Нравлюсь?

Взрослая, умудрённая, ироничная Маня вдруг так смутилась, что пришлось нагнуться и сделать вид, что у Вольки поводок запутался.

– Я многим нравлюсь, – сказал Ясон беззаботно. – Ничего не подделаешь, профессия такая.

– Какая? – спросила Маня, ковыряясь с поводком.

– Я танцор. У меня свой коллектив, я солист.

Маня выпрямилась.

– Собака у тебя урод, – продолжал Ясон. – Это что за порода?

– Английский мини-бультерьер.

– А мы на той неделе мальтипу заказали! Кара захотела, и не отговорить её. Куда нам собаку-то? Я всё время на гастролях, она на работе!

– Собаку можно с собой на работу брать.

– Это смотря какая работа. – Ясон взлохматил буйные кудри. – На мою нельзя. Мне там не до собаки.

Распахнулись двери, из проёма хлынул ослепительный белый свет, и из него появилась Кара, тоже вся в белом.

– Хеллоу! – во весь голос сказала она. – Задрали меня ролики эти! Молочу, как папа Карло под Брестом, а им всё мало!

– Кому? – зачем-то спросила Маня.

– Подписчикам! – Кара бросилась на белый диван, распластала руки по спинке и тут увидела Вольку.

– Ой, собачка! – сказала она дурашливым голосом. – Какая ты мерзкая, слушай!

Потянулась и принялась гладить Вольку по голове, чесать за ушами и потряхивать. Тот оглядывался на хозяйку с недоумением.

– И на свинью похожа, – продолжала восторгаться Кара. – И глазки у тебя какие-то дурацкие, и хвост торчком! Ясик, позвони этой чувихе, которая нам собаку обещала!

– Я вчера звонил!

– Ты сегодня позвони ещё, Ясичка, котёныш! Ну, когда уже, когда она нам отдаст нашу собачку! У нас красивая собачка будет, вся кудрявенькая, хорошенькая! Прикинь, – обратилась Кара к писательнице Покровской, – за собаку три тыщи евриков заломила и не отдаёт! Я, говорит, должна убедиться, что вы её будете любить! Конечно, я такую прелесть буду любить!

Маня присела рядом с блогершей на белый диван и потянула на себя Вольку. Ей не нравилось, что Кара его гладит.

– Мальтипу – порода не слишком… э-э-э… удачная, – сказала она осторожно. – Нужно брать только в проверенном питомнике. Они болеют часто, за ними нужно постоянно ухаживать.

– В смысле?!

– Водить на груминг, чтоб расчёсывали, за глазами следили, за ушами, стригли чтобы правильно.

– Так я ж сама не буду водить, – продолжала удивляться Кара. – У нас специально обученные люди есть, правда, Ясик?

– Наймём! – бодро откликнулся красавец. – Тебе лавандовый?

– Надоел лавандовый твой! С утра один лавандовый!

Маня оглянулась.

Ясон возился возле сверкающей стойки, отдалённо напоминавшей кухню.

– Люблю лавандовый, – поделилась Кара. – Постоянно пью.

– Лавандовый… что? – спросила Маня. – Чай?

– Ты чё, прикалываешься? Кофе, конечно!

В смежной комнате погас ослепительный белый свет, и выглянула девчушка, стриженная почти наголо, в матроске и парчовых шароварах.

– Кар, я монтирую и выкладываю.