Лягушачий король - Елена Михалкова (2021)

– Ты ищешь убийцу девять лет спустя?

– Именно так.

– Кто тебя нанял? Ты частный детектив, у тебя должен быть клиент.

– Не имею права разглашать эту информацию, – на голубом глазу солгал Макар.

Егор прищурился, разглядывая его. Илюшину показалось, что его собеседник сейчас примется цитировать Станиславского с его знаменитым «Не верю», но подошла официантка, поставила перед ним заказ, и молчаливое сомнение как будто рассеялось.

– Странно, что они пошли на это спустя столько лет, – наконец сказал Егор. – Просто не верится.

– Кого мы обсуждаем?

Режиссер несколько нарочитым жестом сложил руки на груди.

– Думаю, ты понимаешь, – с усмешкой сказал он. – У Ельчуковой из родни не было никого, кроме них. – Макар по-прежнему вопросительно смотрел на него, и Егор продолжил с таким видом, словно говорил: «Я знаю, что ты знаешь, но притворюсь, раз ты настаиваешь». – Денис Ельчуков, его жена и их сын. – Глаза его загорелись. – Нет, постой! Только не говори, что у Дениса хватило наглости!..

– А почему, собственно говоря, именно наглости, а не чего-нибудь другого? – неопределенно высказался Илюшин и вылил на оладьи варенье.

Егор нахмурился.

– Денис – единственный брат Нины Тихоновны, младший. Незаурядная личность! Требовал, чтобы Нина продала свою трехкомнатную квартиру, выбрала себе что-нибудь поскромнее – скажем, однушку на окраине, – а разницу отдала. Ведь ему нужнее! Она одинокая старуха, на которую незаслуженно свалилось жилье рано умершего мужа, а у него семья: жена и сын. Сына-то Денис и хотел отселить. К счастью, Нина послала братика к черту. После этого отношения у них совсем разладились. Года за два до ее гибели Денис с женой уехали в Германию, с тех пор не возвращались.

– А сын?

– Иван? О нет! Иван не собирался никуда уезжать! Он же музыкант, ему требуется тусовка, среда! – Олейников неопределенно провел рукой в воздухе. – Как только родители уехали, он перебрался в Питер. Потом снова вернулся в Москву… Играл в переходах метро и заливал девицам о свободе самовыражения.

В кафе ввалилась громкоголосая стайка девушек. Увидев Олейникова, они разом притихли. Одна сделала книксен.

– За что ты его не любишь? – поинтересовался Макар.

Егор всерьез задумался.

– Я его не то чтобы не люблю, скорее, не знаю. Он сейчас взрослый, а виделись мы последний раз на похоронах. Ивану было двадцать восемь или двадцать девять… Мне показалось, он манерный кривляющийся парень, в котором амбиций больше, чем содержания. Но я могу заблуждаться. Гибель Нины заставила меня вернуться чувствами и мыслями к тем дням, когда умерла мама, и вряд ли я был способен к трезвой оценке кого бы то ни было. – Олейников пощипал губу. – Помню, от меня ждали каких-то речей. А я ни слова не мог выдавить. Это списали на заносчивость, высокомерие: мол, сын Лианы не желает снизойти до простой гримерши. Возвысился и зазнался! Сейчас я думаю, что допустил ту же ошибку в отношении Ивана. Мы с ним не поладили много лет назад. К тому же… – Егор помолчал. – В прошлом году мы ставили с детьми «Алые паруса». – Он кивнул в сторону компании юношей и девушек, устроившихся у окна. – Они придумали, что пока Ассоль гуляет в одиночестве на берегу моря, на ней легкое платье. Но по мере ее приближения к городу к ней подбегают жители и напяливают нечто вроде пончо, удлиненного сзади, так что в конце концов за ней волочится тяжелая мантия. Горожане ни в чем ее не обвиняют, у них вообще нет реплик… Но зрители понимают, что мантия символизирует грех отца, который тянется за Ассоль, превращаясь в вериги. Я проделал с Иваном то же самое. Пририсовал ему мантию, на которой вытканы гнусные поступки его папаши. Что не характеризует меня как проницательного человека. Он, по-моему, с родителями видится раз в сто лет…

Из всей этой рефлексии Илюшин выхватил то, что его удивило.

– Ты общался с племянником Ельчуковой?