Венецианский контракт - Марина Фиорато (2014)

«В двадцать первый день месяца зулькада 982 года судьбе было угодно, чтобы меня назначили кирой к матери нашего возлюбленного султана – Нурбану. Когда отец нашего возлюбленного султана скончался – да ходит он вечно в лучах рая – так получилось, что нынешний султан Мурад был далеко от дворца, в провинции Маниса, где он тогда правил. Моя госпожа Нурбану, зная, что его вероломные братья попытаются захватить трон, решила скрыть смерть мужа. Она поручила это мне, и я велела изготовить гроб изо льда, той же формы, что и ящик, в котором ты лежишь, и так, в летний зной, мы смогли замедлить тление. В течение нескольких дней мы вывозили его на молитву в паланкине, чтобы народ его видел, и даже на ипподром, где он должен был провести гонки на колесницах, восседая на своем золоченом троне. Так нам удалось сохранить в тайне его смерть. Двенадцать дней Селим находился в ледяном гробу, на двенадцать дней больше, чем Господь отвел ему, пока Мурад не вернулся в Константинополь. Когда Мурад встал во главе Оттоманской империи, Нурбану удостоилась титула Валиде-султан за её старания, а Селима переложили в серебряный саркофаг, который поставили в Софии, чтобы каждый мог увидеть и оплакать его. Так что, можно сказать, я удостоилась чести помочь нашему возлюбленному султану заполучить трон. Об этом я не рассказывала ни одной живой душе».

Фейра ждала, когда Смерть прервет наступившую тишину. Согласно древним сказаниям, либо деву отправят в преисподнюю, либо последует ещё один рассказ.

«В седьмой день сентября 983 года, – услышала она с облегчением голос из саркофага, – Господу было угодно, чтобы я заболел смертельной болезнью в горах, возвращаясь домой из долгого путешествия. Мне некому было помочь, кроме одного пастуха. Он положил меня на плетень и потащил в храм на вершине горы, где жили имамы, искусные в медицине. Они взглянули на меня всего один раз, а потом перенесли в отдельную комнату и оставили там умирать. Но когда горячка отступила, я, открыв глаза, увидел, что за мной ухаживает врач султана, сам Хаджи Муса. – При упоминании имени своего наставника Фейра вздрогнула. Кроме того, она уловила нотку удовольствия в голосе рассказчика, словно Смерть до сих пор гордилась этим. – Он пришел ко мне и спросил, согласен ли я исполнить крайне важное поручение султана. Он боялся, я видел это по его глазам. Сначала я подумал, что он боится султана, но оказалось, он боялся меня. Того, что сидело во мне. Чумы».

Фейра похолодела. Она, конечно, слышала об ужасной эпидемии в Константинополе в 747 году, когда погибли тысячи. Болезнь, пролежавшая в спячке несколько веков, теперь вернулась.

– Черная смерть? – шепотом спросила она.

– Чума, Черная смерть – у неё много имен. Хотя её не было в городе уже много лет, я слышал о ней. Я сразу понял, что мне конец. Врач тоже знал это. Он обещал мне – золото для моей жены, высокое положение для моих сыновей, хорошего мужа для моей дочери. Казалось, он знал обо мне все. Он знал, что я сражался в Лепанто.

Фейра наклонилась ближе. Значит, Смерть знает море так же хорошо, как её отец.

– Он сказал мне, что если я соглашусь исполнить план султана, я смогу сам, в одиночку, побороть нашего старого врага. Он объяснил мне так: я мог либо умереть в этом унылом месте на вершине горы, оставив свою семью в бедности, которая так и не узнает о моей судьбе, либо стать героем – и моё имя запишут в свитки и будут воспевать в сказаниях, а моя семья будет жить в богатстве и довольстве. Выбора не было.

Фейра услышала глухой стук и шуршание, словно Смерть повернулась, чтобы улечься поудобнее.

– Ты не могла бы дать мне воды? – попросил голос. – В горле пересохло от этих рассказов. Там возле тебя должна быть кружка. Иногда матросы вспоминают напоить меня, а иногда нет.