Венецианский контракт - Марина Фиорато (2014)

– Потому что это не моё. Это нарисовал человек по имени Леонардо – из Винчи, недалеко от Флоренции. С этого рисунка для меня всё и началось. Это…, – он вскочил, будто прозрел, – это и есть моё начало.

Внезапно оживившись, Палладио схватил ближайшую свечу и, прихрамывая, поднялся по узкой винтовой лестнице в библиотеку. Круг шафранового света скользнул по корешкам книг, осветив буквы точно так же, как чернила его собственных чертежей вспыхнули в пламени. Он достал с полки один старый том и сдул с него пыль.

– Вот мой старый друг, – сказал он.

Спустившись, он швырнул книгу на стол, поднялось облако пыли. Она прочитала длинное слово на переплёте. Сначала ей показалось, что там написано «Венеция», но, внимательно приглядевшись, она прочитала: “VITRUVIUS”.

– Ты читаешь на латыни?

Фейра изучала монастырские травники в библиотеке Топкапы, но могла прочесть всего несколько слов.

– Нет, – ответила она.

– Он был архитектором ещё во времена римского правления, – Палладио улыбнулся. – Когда твоя страна и моя были единой империей.

Фейра наблюдала, как он переворачивает страницы, – рассматривая его руки, бережно касавшиеся листов. Они были испачканы чернилами, как у Сабато, тяжелые и вильные, с короткими квадратными ногтями и огрубевшими, мозолистыми кончиками. Это были руки рабочего, а не вельможи; однако его речь ей было легче понимать, чем всех остальных жителей дома. Она решила, что он не был рожден дворянином. Она взглянула через его плечо на книгу.

– С чего она начинается?

Он стукнул указательным пальцем по первому рисунку.

– С этого, с круга внутри квадрата.

– Это и есть ответ? – нахмурилась Фейра.

Хозяин вздохнул.

– Витрувий – моё начало и мой конец, моя альфа и омега; его геометрическим законам подчиняется всё, что я делаю; да и не только это, а вся Вселенная, – он показал рукой на открытое окно, жестом охватывая весь космос, указывая Фейре на ночь, царящую снаружи, бархатистую, украшенную блестками звезд. – Я строил свою жизнь на плечах Витрувия. Он – моё вдохновение.

Фейра взглянула на звезды – те же самые звезды, которые сияли над Константинополем. Она задумалась о минаретах и куполах Мимара Синана. Она вспомнила затем Нурбану, как та трудилась над чертежами своей мечети вместе с этим усердным человеком, предлагая сделать лестницу, декоративную арку или узорчатую ширму. Фейра снова взглянула на книгу Витрувия. Круг внутри квадрата. Теперь форма казалась другой, трёхмерной, преобразовывалась у неё на глазах. Это была не пустая фантазия. Это был купол.

– Возможно, ваш бог не хочет того, что уже было. Возможно, он хочет чего-то нового, – она говорила осторожно. – Тот, о ком я рассказывала вам. Его зовут Мимар Синан.

– Неверный!

Она строго поправила:

– Архитектор.

Палладио склонил голову.

– Уже поздно. Приходи утром. Днём меня будет ждать этот надоедливый доктор, а ты приходи ко мне пораньше. Я послушаю про этого Синана.

Поклонившись и отступая к двери, она увидела при свете свечи, как Палладио увлеченно перелистывает страницы своими огрубевшими пальцами. Он достал чистый листок бумаги и кусок угля и принялся рисовать – снова и снова – круг внутри квадрата.

Глава 21

Когда на следующее утро Фейра пришла в мастерскую Палладио, комната выглядела совсем иначе.

Стены почистили, и единственным напоминанием о пожаре было черное пятно на гобелене, висевшем над камином. Чертежи были снова убраны, на столе лежала только книга Витрувия, открытая на странице с кругом внутри квадрата, а рисунок человека с несколькими конечностями, прикрепленный к стене, взирал на происходящее из своей геометрической темницы. Кресло передвинули в середину комнаты. Палладио пригласил её сесть туда, а сам остался стоять. Фейра устроилась поудобнее – и началась их прогулка по Константинополю.