Безграничная - Синтия Хэнд (2015)

— Прости, — быстро говорит он. — Больше не повторится. — Он говорит это так серьезно, внезапно смутившись, будто я поймала его заглядывающим ко мне в декольте, так что мне не остается ничего лучше, чем бросить в него попкорном.

— Уж постарайся, — говорю я. Он улыбается. Я улыбаюсь.

Затем мы сидим в тишине, хрустя попкорном, пока свет не гаснет и не оживает экран.

После кино он везет меня на пляж. Мы ужинаем в «Гриле» на Райском Пляже, потрясающем месте на берегу, а после ужина гуляем босиком по пляжу. Солнце село несколько часов назад, и свет луны серебрит воду. Океан деликатно заставляет нас замолчать, плещась у наших ног, и мы смеемся, потому что мне пришлось признать, что мой любимый фильм — «История Вечной Любви», старый, и совершенно отвратительный пересказ истории Золушки, в котором Дрю Берримор безнадежно проваливается в попытках изобразить английский акцент. Это стыдно, но это правда.

— Итак, как я справляюсь? — спрашивает он меня через некоторое время.

— Это мое лучшее свидание, — отвечаю я. — Отличное кино, отличная еда, отличная компания.

Он берет меня за руку. Его сила встречается с моей, знакомый жар искрится вокруг нас. Прохладный ветер развивает мои волосы, и я отбрасываю их за плечи. Он искоса наблюдает за мной, затем отводит взгляд от воды, что позволяет мне посмотреть на него.

Странно называть парня красивым, но это про него. Он стройный, но сильный, его движения полны грации — как у танцора, думаю я, хотя никогда не сказала бы ему этого. Иногда я забываю, насколько он красив. Его чудесные глаза с золотыми крапинками. Его густые черные ресницы, любая девушка могла бы пойти на убийство ради того, чтобы иметь такие. Его точеные скулы и пухлые выразительные губы.

Я вздрагиваю.

— Замерзла? — спрашивает он, и прежде чем я успеваю ответить, снимает кофту, черную флисовую кофту, и набрасывает мне на плечи. Меня мгновенно окутывает его запах: мыло и туалетная вода, дуновение облаков, словно он недавно летал. Я мысленно возвращаюсь в тот первый раз, когда надевала его кофту, в ночь пожара, когда он накинул ее мне на плечи. С того дня прошло уже больше года, но видение все еще ярко отражалось в моей памяти: горящий холм, то, как Кристиан сказал: «Это ты», то чувство, когда он взял меня за руку. Этого так и не произошло, но это кажется воспоминанием.

«Это ты», сказал он.

— Спасибо, — нерешительно говорю я.

— Всегда пожалуйста, — отвечает он и вновь берет меня за руку.

Он не знает, что сказать. Ему хочется рассказать мне, какой красивой я кажусь ему, что рядом со мной он становится более сильным, лучшей версией самого себя, как ему хочется заправить мне за уши выбившиеся пряди волос и поцеловать, и, возможно, на этот раз я поцелую его в ответ.

Теперь жульничаю я.

Отпускаю его руку.

«Это не важно», — говорит он у меня в голове. — «Я не против показать тебе, что у меня внутри».

У меня перехватывает дыхание. Пора перестать быть такой трусихой, думаю я. Не то чтобы я боялась его, потому что если в этом мире и есть человек, рядом с которым я чувствовала бы себя в безопасности, то это Кристиан, но мне страшно отпустить ситуацию, позволить чему-то произойти между нами. Мне страшно потерять себя.

— Ты не потеряешь себя, — шепчет он.

Теперь мы оба жульничаем.

«Думаешь?» — молча спрашиваю я.

«Не со мной», — отвечает он. — «Ты знаешь, кем ты являешься. Ты никому не позволишь отнять это».

Он любит это во мне. Он любит…

Кристиан прижимает меня к себе и заглядывает мне в глаза. Мое сердце готово разорвать грудную клетку. Я закрываю глаза и чувствую его губы на моей щеке, рядом с ухом.

— Клара, — он произносит только мое имя, но оно отзывается во мне дрожью.