Безграничная - Синтия Хэнд (2015)

— Куда? — спрашивает Азаэль снова, на этот раз менее терпеливо. — Куда ты его отослала?

Она не отвечает.

— Анжела, — просит Пен. — Пожалуйста, скажи ему. Просто скажи ему, и он отпустит вас.

Азаэль удивленно спрашивает:

— О-о, Пенами, ты действительно заботишься о ней, не так ли? Как забавно. Я не мог себе представить, когда отправлял тебя проверить сведения о моей давно потерянной дочери в Италии, что ты потеряешь свое маленькое серое сердечко. Но, полагаю, я тебя понимаю. Действительно понимаю. Она так молода, не правда ли? И свежа, словно нежный зеленый росток, пробивающийся из земли.

Я снова вижу образ женщины. Он несет ее и его лицо прижимается к ее белой, пульсирующей шее.

— Итак, — продолжает Азаэль, — делай так, как велит тебе твой любовник. Скажи нам, куда ты дела ребенка.

— Нет.

Он вздыхает.

— Очень хорошо. Мне не нравится использовать особую тактику, но ... Дезмонд, можешь задержать ее мать на минуту?

Слышны чьи-то шаги. Анна перестает молиться, когда ее отрывают от Анжелы. Затем она начинает произносить вслух:

— Да приидет Царствие Твое, да прибудет воля Твоя, яко на небеси и на земли́...

— Аминь. Надеюсь, что Он слушает все это, — говорит Азаэль. — Так вот, скажи мне, что я хочу знать, или твоя мама умрет.

Я слышу вздох Анжелы. Я бросаю отчаянный взгляд на Кристиана, в моей голове все смешалось. — Что мы можем сделать?

— Это очень просто, — говорит Азаэль. — Твоя мать или твой сын. Но подумай, если ты расскажешь нам, где найти младенца, я обещаю тебе, что он будет в безопасности от зла. Я буду воспитывать его как своего собственного ребенка.

— Да, прекрасно. Я твой ребенок, — говорит Анжела, — и признаюсь, ты никудышный отец.

Он удивленно смеется у нее за спиной, говоря:

— Тогда, будь моей дочерью, как и эти две милые девушки — твои сестры, ну, ты знаешь. Я дам тебе комнату в своем доме, место за моим столом… Место на моей стороне.

— В аду, ты хотел сказать, — говорит она.

— Ад не так уж и плох. Мы свободны. Ангелы — цари, и ты могла бы быть принцессой. Ты могла бы остаться со своим ребенком.

— Я не сделаю этого, — говорит Анна.

— Пойдем со мной, и мы оставим твою маму в покое на всю оставшуюся жизнь, — обещает Азаэль.

— Нет. Помни, чему я тебя учила, — шепчет Анна. — Не беспокойся обо мне. Они могут убить мое тело, но они никогда не смогут навредить моей душе.

— Ты так в этом уверена? — спрашивает Азаэль. — Оливия, иди сюда, дорогая. Возможно, мы должны просветить ее. Это, — он делает короткую паузу, — очень особенный тип кинжала. Я называю его «Дубайум-Альта». Его лезвие способно нанести тяжелые увечья, причем, как телу, так и душе. Если я прикажу, девочка моя, то Оливия разорвет твою душу в клочья. Думаю, что это доставит ей огромное наслаждение.

— Не введи нас в искушение...

— Оливия, — говорит он.

Я не слышу движения той, кого зовут Оливия, но вдруг Анна издает долгий, мучительный крик.

— Мама, — шепчет Анжела, когда Анна растворяется в рваных рыдания.

Я чувствую вкус крови, сильно прикусая свои губы. Рука Кристиана спускается вниз по моей руке, достаточно сильно, чтобы причинить боль.

— Нет, — говорит он.

— Я вызову сияние, — говорю я, — и уничтожим их, прежде чем они еще что-нибудь сделают..

Я чувствую, что он обдумывает возможные сценарии, но никакой из них не сработает, ни один из них не закончится так, как мы хотим, чтобы все были вместе и в безопасности.

— Его нельзя использовать, — говорит он. — Они слишком быстры. Даже с эффектом неожиданности, который, безусловно, будет на нашей стороне, там их слишком много. Они слишком сильны.

— … И избави нас от лукавого, — произносит конец молитвы Анна.

— Она повторяет ее, как заезженная пластинка, не так ли? Оливия, милая ...

Анна снова кричит.