В плену любви - Людмила Ладожская (2020)

– Карпов, а ты чего лыбу давишь, как дурачок? – закричал Латышев. – Все, выполняйте задание. Лейтенант вас будет ждать на вокзале.

Лейтенант, видимо, поблагодарил Латышева, который в свою очередь расплылся в улыбке и, вытянув вперед правую руку, выкрикнул нацистское приветствие. Немец сел в машину и поехал в сторону железнодорожной станции. Полицаи двинулись следом.

Жаркий июль продолжал испытывать терпение людей. Солнце не щадило ни природу, ни людей. Полицаи в своей черной форме шли, обливаясь потом. Минут через тридцать они подошли к зданию вокзала, где их ожидал Кривенко и лейтенант Ланге. На станции стояла зловещая тишина. Создавалось впечатление, что солнце выжгло не только траву и деревья, но и людей. Лейтенант отдал приказ построиться.

– Господа полицаи, ваша задача состоит в том, чтобы перегнать военнопленных, находящихся в этих двух вагонах, в лагерь, – сказал Петро, показывая на вагоны. – Вставайте в две линии. Будем принимать гостей.

Петр открыл вагон, и немецкие прихлебатели, замерев, открыли рот.

– Мать честная, так то ж бабы! – крикнул удивленно один из полицаев.

Женщины расшумелись, недовольные отсутствием воды и еды во время путешествия, выкрикивая оскорбительные слова в сторону предателей.

– Всем заткнуться! Давайте, барышни, прыгайте и стройтесь по пять человек в колонну. Отвоевались! – командовал Кривенко.

Женщины еле держались на ногах, от недостачи еды и воды.

– Ну, что там еле шевелитесь? Все? Так! Строиться, строиться, я сказал! Вы что, не русские? – кричал Кривенко на замученных женщин. – Эй, ты! – крикнул он Антону. – Залезай в вагон! Проверь, есть ли кто там еще?

Антон запрыгнул в вагон и закрыл нос рукавом формы. В вагоне было нечем дышать от запаха накопившихся опорожнений и трупов.

– Кроме трупов, больше никого! – доложил Антон и спрыгнул на перрон.

– Так, дамочки! Сохраняем молчание, стоим смирно и не мешаем другим покинуть купейный вагон, – издевательски кричал Кривенко.

– Герр полицай! – отозвал его лейтенант Ланге. – Остановите процесс. Мне надо сделать звонок. Меня не предупредили, что это будут женщины. Контролируйте обстановку. Я скоро, – сказал офицер и вошел в здание вокзала, чтобы сделать звонок в комендатуру.

– Соедините меня с господином полковником.

– Слушаю вас, лейтенант! – прорычал Кенинг на другом конце провода.

– Господин оберст, я сейчас готовлю переход пленных с вокзала в лагерь.

– Так переводите, лейтенант. Вам выделили целый отряд полицаев. Основная часть солдат прочесывает лес.

– Проблема в том, что военнопленные – женщины. Прикажете поселить в один лагерь с мужчинами?

– Не делайте из всего проблему. Я не могу сейчас их в срочном порядке направить в Равенсбрюк. Посидят в нашем временном лагере, если не сдохнут. Отгородите проволокой им небольшую территорию. Я заеду на днях и посмотрю этих русских фанатичек.

– Я вас понял, господин оберст! – отчеканил лейтенант и возвратился на перрон. – Продолжайте, герр полицай!

Кривенко открыл второй вагон. Женщины с жадностью вдыхали чистый воздух и выпрыгивали вниз. Пленных пересчитали и повели за город в концлагерь. Полицаи шли по обеим сторонам колонны. Антон и Сергей замыкали эту процессию. Одна из девушек, шедших впереди них, от усталости начала падать. Соседки подхватили под руки, не дав ей упасть.

– Девушки, вы из каких войск? – шепотом спросил Антон, подойдя как можно ближе.

– А тебе-то что, сучий потрох? – ответила женщина лет тридцати, оглядываясь назад, испепелив молодых полицаев взглядом, полным ненависти и презрения.

– Женщины! Милые, дорогие вы наши! Вы уж не судите нас строго, у нас задание: быть в логове немцев и сообщать важные сведения, – спокойно ответил Антон и незаметно протянул им свою фляжку с водой.

Женщина посмотрела на них с недоверием, но воду взяла. Стараясь не привлекать внимания, девушки опустошили фляжку и вернули Антону.