– Да. Вчера Антоха вечером на чердак приходил и рассказал, как следил за ней полдня. Сам не верил, пока целоваться не начали, – покраснев, ответил Валера.

– Дела, брат! Запуталось все очень. Значит, Галке особо доверять нельзя, они ведь подруги. Ну, что ж, идем в лагерь. А ну-ка, красавица, иди ко мне на руки!

Сонечка посмотрела на Катю.

– Иди, иди, не бойся. Дядя тебя просто понесет.

Девочка подошла к Кате. Женщина присела на корточки и обняла малышку.

– Тетя Катя, а давай ты моей мамой будешь, пока мамы Тони нет. А то мне очень страшно.

– Сонечка, милая моя! Я всегда мечтала о такой дочке. А теперь давай к дяде Боре на ручки. Так быстрее дойдем. Там и с ребятами поиграешь!

Девочка подбежала к Горячеву, протянула руки, и компания двинулась знакомиться со своим новым домом.

************************************

В городе чувствовался праздник. Немцы отменили все работы. Через репродукторы гремели немецкие марши. Офицеры уже с обеда ждали праздничного представления в ресторане. Немецкие солдаты с утра начали посещение борделя, который определили в другом помещении в связи с прибытием прибалток и француженок, предназначенных только для офицеров немецкой армии. Многие русские девушки и женщины, принарядившись, гуляли возле кинотеатра в ожидании концерта, организованного специально в честь взятия Сталинграда. Люди ненавидели немцев, но им надо было жить дальше, по крайней мере, подстраиваться к новому порядку, к новой власти.

– Таисия, пойдем вечером в ресторан. Я приглашу и Галю, – уговаривал Райнер Тасю.

– Райнер, ты иди один. Мы в ресторан-то ни разу не ходили. Тем более нам очень о многом надо поговорить. Ты иди! А я буду тебя ждать! – улыбаясь, мурлыкала Таисия, поправляя воротничок кителя.

– Хорошо, я постараюсь прийти быстрее. Я бы вообще не пошел, но надо. Иначе мое отсутствие не так могут расценить. Что говорить? Ты и сама уже все понимаешь.

– До встречи!

Райнер поцеловал Тасю и направился в ресторан, где уже имел место быть Кенинг со своими подчиненными.

************************************

К вечеру Антон с Сергеем пошли к дому культуры, где должен был состояться концерт. Там они встретились с ребятами, которые должны были устроить в городе небольшой фейерверк, чтобы отвлечь немцев от лагеря.

– Степа, вы все поняли? Возможно, если мы сегодня пошумим, то ребят признают невиновными и отпустят из гестапо, – попытался успокоить себя и ребят этой мыслью Сергей.

– Сомневаюсь, что из гестапо могут просто так отпустить. Но зато немцы будут знать, что нас много! – гордо произнес Степан.

– Степка, сделай, как договорились! – подмигивая, напомнил Антон. – Удачи, ребята! Давайте, нам еще от пастуха нашего надо оторваться!

Около дома культуры было очень много народу, поэтому ребятам быстро удалось скрыться от хвоста. Они забежали на чердак, взяли необходимые боеприпасы и направились за город.

– Антон, о чем это ты со Степкой договорился?

– Да так! Зорькину попросил попугать, чтоб знала, как шуры-муры с немцами крутить!

– Почему со мной не посоветовался?

– Потому что ты бы был против.

– Если Зорькина действительно виновата, то должна отвечать перед советской властью, а никак не перед нами!

– Серега, а мы кто? Мы и есть советская власть!

– Ладно, советская власть, не кричи! Будем надеяться, что не натворят дел.

– Так, смотри! Немцы сегодня добрые, сволочи! И пленных на работу не повели! Двое на вышках, двое вдоль ограждения гуляют, остальные, по-видимому, веселятся в будке.

– Жаль, что женщинам так и не удалось помочь. Не позавидуешь их участи. Антоха, может, щас попробуем провода телефонные поискать и перерезать?

– Не, давай-ка лучше к лесу. Встретимся с нашими и порешаем.

– Ну, давай.