Чужая боль - Нидейла Нэльте (2018)

Бросаюсь к медику, Антер крошит зубы, но молчит, брызгаю анестетиком, медик работает, парень наконец-то успокаивается, боль отпускает. Обессилено опускается на пол где стоял, падаю в кресло, выдыхая. Вот денёк.

Глава четвертая

Тамалия

Вечером сидим, ужинаем. У Антера расширяется диет-меню, я стараюсь не дразнить вкусностями. Хорошо выходит. Тихо, спокойно. Думаю.

Мы давно работаем с рабством, кое-что знали и о рабстве на Тарине, но такого как-то… Нет, можно было, конечно, предположить, но ведь сверху все они достаточно цивилизованные люди. А как окунаешься… Это же кошмар.

На счёт черрадия проверила — нигде больше не сводят. Жаль. Но что-то меня эта планета всё сильнее и сильнее пугает, никому, кроме собственной медкабины, доверять не тянет. Может, заказать нашим препараты и программу операции, и тут всё провести?

— Послушай, — говорю, когда чай допит, но вставать убирать посуду ещё лень. Поднимает глаза, слушает.

— Во-первых, я хочу, чтобы ты был моим телохранителем. На счёт оружия, конечно, сложнее… не могу пока тебе в руки дать, сам понимаешь.

Кивает.

— Но какие-то навыки у тебя должны быть, я правильно понимаю?

— Были когда-то, — бурчит.

— Можешь с кнутом потренироваться.

Кивает.

— В общем, в свободное время — вспоминай, пожалуйста. Займись упражнениями, можешь в саду, как тебе удобнее.

— Вы же запираете меня.

— Ну прости, дорогой, сам должен понимать.

Кивает. Понимает. Улыбаюсь мягко. Ведь я боюсь не только того, что ты сбежишь, но и того, что с жизнью вдруг решишь распроститься. В первый день дёргалась, не отобрать ли всю одежду, простыни — да всё. Не умею я рабов содержать. Только надеюсь, что у меня тебе не настолько плохо, что жить всё-таки хочется и надежда есть впереди…

Молчу. Он тоже молчит — не знаю, что понимает, а что нет, но не скажу ему этого пока. Может, потом… Может…

— Дальше, — говорю, — даю тебе разрешение поднимать руку на свободных, если они угрожают мне либо тебе. Договорились?

Смотрит не слишком доверчиво.

— Ну ты же должен иметь возможность защитить меня, — поясняю, — а не дожидаться разрешения. Могу бумагу выписать, если боишься, что не сдержу слова и всё на тебя свалю. Нужно будет разузнать, как это делается.

— Никто не посмотрит на бумагу, — говорит. — Потому что важен сиюминутный приказ господина.

— А как же у Свеллы телохранительница…

— Если она элитная, то у неё статус. Это отдельный разговор.

Как всё сложно, оказывается… Вздыхаю:

— В общем, хочу, чтобы ты знал, что я тебя не накажу и заступлюсь, если вдруг что. Только не стой больше, пожалуйста…

Прерываю себя, едва не напомнив ему про штаны, но он вспыхивает — сам понял.

— Прости, — говорю, — не хотела…

Смотрит удивлённо. Ничего, милый, ты у меня ещё привыкнешь и к извинениям, и к другим нормальным человеческим отношениям. Главное, не забывать, с кем имею дело, не ляпнуть чего… Сложно это, ну да справлюсь.

— Договорились? — спрашиваю. Согласно кивает.

На следующее утро из-за стены доносятся характерные звуки. Похоже, зарядку делает. Даю приказ замку в его комнате открыться.

Пока моюсь и настраиваю комбайн, обнаруживаю парня в нашем маленьком садике под окнами, с обратной от дороги стороны. На улице тепло, он в лёгких спортивных брюках, вижу скользкую от пота спину. Не могу не залюбоваться. Будто совсем другой человек передо мной. Будто забыл свой страх, отдался движению, вспоминает, ошибается, делает заново, выпад, подсечка, падает, тут же вскакивает… Замечает меня: не успеваю шагнуть за дверь. Не могу сдержать улыбку.

Мгновение — и передо мной уже снова совсем другой человек, подходит, не успеваю сообразить — опускается на колени, склонив голову:

— Доброе утро, госпожа.

Дыхание ещё не ровное, но старается выровнять.