Дурная слава - Мария Евсеева (2021)

— Тогда мне придется позвать тебя громче. Вот так, — он слегка поддает газу, и его мотоцикл начинает надрывно ругаться, вынуждая меня встать.

— Прекрати! — фыркаю я и кошусь на входную дверь. — Ты хочешь, чтобы кто-нибудь вышел?

— Я хочу, чтобы ты вышла ко мне.

— Ни за что!

Он снова нахально газует, поднимая пыль на тропинке.

Его самонадеянный вид и настойчивость, которую я давно оценила, провоцируют меня на улыбку:

— Ты не понимаешь?

Но он, кажется, не слышит:

— Не заставляй меня подключать к уговорам твоих родителей.

— Что? — мягко усмехаюсь я и в порыве несправедливости сбегаю с порожков. — А не слишком ли ты…

— Вот так-то лучше, — довольно улыбается он, не дав мне договорить. — А теперь иди сюда и прыгай ко мне в седло.

Я смеюсь:

— Ты серьезно думаешь, что я стану с тобой кататься?

— Кататься? — хмыкает он. — Если это еще одна твоя жаркая фантазия, то хорошо, я принял к сведению и отметил на будущее. Но извини, сейчас мы должны будем решить одно важное дельце, касающееся нас двоих. Так что садись и поехали!

— У меня нет с тобой общих дел!

Он ухмыляется. И не сводит с меня своих бесстыжих черных глаз, которые в буквальном смысле пожирают, раздевают, оставляя на коже жгучие следы:

— Ошибаешься. Есть.

Он дразнит меня! И снова проворачивает ручку на мотоцикле, тем самым заглушая всю ту тираду ругательств, которую я на него обрушиваю. А потом, прекратив газовать, с невинным лицом переспрашивает:

— Что ты сказала? Прости, я не расслышал.

Неожиданно для себя я оказываюсь в двух шагах от него, и теперь, когда это отчетливо осознаю, мне трудно отступить или отвести от него взгляд. Без шлема, верхом на этой железной бандуре, он кажется таким привлекательным, что я начинаю злиться всерьез.

— Когда-нибудь я прибью тебя! И похороню в коробке из-под холодильника!

— Тих-тих-тих-тихо, — улыбается он и ловит меня за руку. — Мы обязательно сыграем во все твои любимые ролевки. Чуточку позже. — И вмиг делается серьезным: — Но для начала съездим в гости к некоему Ромочке.

Опешив, я слегка зависаю и еще некоторое время наиглупейшим образом таращусь на него:

— Зачем?

И даже не вырываюсь.

Прочувствовав, с какой нежностью и аккуратностью он перебирает мои пальцы, я с головой ухожу в ощущения.

— Расставишь все точки над i в своих незавершенных отношениях, прежде чем мы начнем новые. Иначе я расставлю их сам.

Да он с катушек съехал?!

Я одергиваю руку. Но осознав всю комичность проблемы — кажется, приставала меня ревнует, он меня ревнует! — решаю слегка усугубить ситуацию.

— Новые? — с придыханием переспрашиваю я. Подхожу к нему ближе, опираюсь на его плечо и сажусь позади. — Хм…Тогда нам придется заехать еще и к Вовику!

Он в недоумении оборачивается:

— А что у тебя с Вовиком?

— А с Вовиком у меня… — я еле сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться, — …в пятом классе я сидела с ним за одной партой!

— М-м. То есть… ты хочешь сказать…

Я киваю и ловко спрыгиваю с мотоцикла:

— О, а ты, оказывается, сообразительный! Молодец, — машу ему я и ныряю обратно в калитку, — возьми пирожок с полочки!

— Какой еще пирожок? — смеется он и глушит мотор. Соскакивает следом за мной, дергает калитку…

Я слышу, как он бежит. Его шаги эхом отзываются во мне. И пока я лечу от него по бетонной дорожке, мое сердце сладко сжимается, подбивая разум на всякие глупости.

Хохотнув, я ухожу резко вправо, к гаражу, заставляя его притормозить на повороте, но просчитываюсь. Он успевает схватить меня за запястье, и я совершенно неожиданно — очень даже ожидаемо! — оказываюсь в его крепких объятиях, лицом к лицу. Глаза в глаза.

— Может, хватит уже от меня бегать, Джонни? — тихонько спрашивает он и большим пальцем руки осторожно убирает прядь волос, упавшую мне на лоб.