Дурная слава - Мария Евсеева (2021)

И с мыслями, как бы поскорее со всем этим разделаться, приступаю к своим прямым обязанностям. Мы переобули внедорожник для гряземеса, а у него датчики давления в шинах никак не хотят дружить с мозгами, приходится повозиться. Часа три-четыре для внешнего мира меня нет. Работа тяжелая, грязная, к тому ж еще и сезонная — то густо, то пусто. Ну а куда деваться? Сидеть на шее Вадима тоже не вариант. Я все подумываю снять себе однушку, чего я им глаза мозолю, пусть живут в родительской квартире хозяевами — семья все-таки, — а я уж где-нибудь приткнусь. Вот только бы получить полноценную зарплату… Жалко, конечно, из собственной комнаты съезжать. Но Вадим меня и так с одиннадцати лет тянет, он в восемнадцать «папашей» стал, для меня. А я, паразит, до сих пор на нем катаюсь, да и он меня за мелкого считает — все равно, что Степка. Только Степан генерал-лейтенат, а я так — «товалищ комадил».

Как только паджерик, осевший у нас чуть дольше, чем до полуночи, наконец-то покидает бокс, я, наспех переодевшись, выскакиваю из сервиса первым, запрыгиваю в «седло» и, навалив газу, с лязгом срываюсь с места. Сейчас меня волнует только одно: уехала ли Джонни домой, доехала ли Джонни домой и что она делает, эта Джонни. Что она со мной делает?

Я мчу по городской магистрали, обхожу редкие машины, креня мотоцикл то влево, то вправо, ловлю в зеркалах отблески проносящихся мимо фонарей, а вывернув к Площади, притормаживаю — за поворотом клуб.

Рваные отзвуки громкой музыки вываливаются изнутри, стоит любому, в меру разгоряченному и взбудораженному дикими танцами, распахнуть настежь дверь и оказаться снаружи. И всякий раз я дергаюсь — может быть, она? Но нет. И так с завидной регулярностью, пока у меня хватает нервов. А как только нервы кончаются, я вталкиваю все эти надрывные звуки обратно, внося за собой в затуманенное помещение свежий прохладный воздух.

— Не было ее, — встречает меня на проходе Руслан и с характерным хлопком здоровается. — Все глаза себе высмотрел! А точно должна была прийти?

И я от такого расклада теряюсь:

— Да вроде. — Но осознав все положение дел, улыбаюсь и даже смеюсь: — Должна была.

Но не пришла.

Значит, послушалась.

Я твой.

Ты моя.

Окрыленный сложившейся ситуацией, я наскоро прощаюсь с Русом, вырываюсь из душного помещения на улицу, запрыгиваю на мотоцикл и стрелой лечу в Озерки. К ней. Меня переполняют эмоции! Я под завязку наполнен ими. И все, что мне сейчас нужно — да просто увидеть чертовку, посмотреть ей в глаза, которые не умеют лгать, юлить и притворяться, и от одного только ее присутствия разорваться на части от счастья.

Но, подъехав к ее калитке, я обнаруживаю, что свет нигде не горит, кругом неприветливая темнота. Только соседский дом объят привычным убийственным хаосом.

Тогда я подхожу к ее окну и стою. Стою так, не решаясь постучать. Не решаясь потревожить ее тихий, кроткий мир. Должно быть, она уже спит. И бросив небрежный взгляд на Артурчиков двор, в котором перемешалось все: истошные вопли, неестественный смех, музыка, чье-то надрывное пение, дерганье света, запах паленой дряни, — я решаю, что вернусь назад, в город. Надо спать.

Сладких снов, Джонни!

Увидимся завтра.

Давненько я не просыпался дома в субботу, даже успел подзабыть, что это такое.

— Атон! Ты есё спис?

А нет, вспомнил. Очень похоже на те дни, когда простуда выбила Степку из колеи, и он не ходил в детский сад. И на те, когда Вадим с Таней, оставляя на меня своего сына, с утра пораньше укатывают в Икею или на другие подобные «тусовки» для окольцованных.

Я укрываюсь с головой и мычу из-под одеяла:

— Угу.

Короткий скрип двери. И тишина.

Ка-айф!

И только я забываюсь, проваливаясь в самый упоительный дремотный сон, как в разум врывается знакомое:

— Атон! И ситяс спис?

— Угу.

Снова дверь. И опять тишина.

Только топот маленьких ног и приглушенные голоса вдалеке: