Голос внутри меня - Брайан Фриман (2019)

– Как ты понимаешь, я не жаждал ее увольнения.

– Естественно. Ты говорил с ней?

– Да, мы виделись вчера вечером.

Херб знал все об отношениях Истона и Салседы.

– Ты, Фрост, пришел ко мне не за советом, но все же…

– Не переживай, между нами ничего нет, – ответил Фрост, предвидя вопрос.

– Вот и хорошо. Так лучше. Перефразируя слова, сказанные мне одним мудрым молодым человеком, она не твоя Джейн Доу[38], Фрост.

Фрост закатил глаза: этим мудрым молодым человеком был он сам – приятелю нравилось поддразнивать его. Эти слова вернули его на пятнадцать лет назад, в студенческие дни в Университете Сан-Франциско, когда они с Хербом познакомились. В те дни Фрост был индивидуалистом, пытавшимся понять мир и плохо преуспевавшим в этом. Единственным предметом гордости было то, что он учился без «хвостов», так что когда его не было в аудитории, он ездил по улицам города за рулем такси.

В один сентябрьский вечер, ближе к полуночи, он получил заказ забрать пассажира из мэрии. Подъехал к величественному, с куполом, зданию на Ван-Несс и обнаружил там мужчину за пятьдесят. Одетый в зеленовато-голубой костюм-тройку из семидесятых, тот развалился на ступеньках. Когда мужчина вскарабкался на заднее сиденье такси, салон наполнился таким мощным кумаром, что Фросту пришлось открыть все окна. Херб[39] было не именем, а прозвищем; он носил это прозвище большую часть жизни, причем вполне заслуженно.

Хербу некуда было ехать; он просто нуждался в компании. Следующие семь часов, до рассвета, они ездили по городу. Хотя Истон и родился в Сан-Франциско, Херб устроил ему совершенно необычную экскурсию. Когда они отъехали от мэрии, он рассказал, что двадцать седьмого ноября семьдесят восьмого года видел Дэна Уайта и слышал выстрелы, которыми был убит Харви Милк[40]. Фрост вез рассказчика по Хейт и слушал истории о власти цветов и о Лете любви от человека, который сам был участником всего этого. Херб рассказывал о Джонстауне[41]. О Джо Монтане[42]. О землетрясении восемьдесят девятого года. О СПИДе.

Уже глубокой ночью, когда кумар выветрился, Херб рассказал ему о женщине по имени Сильвия. Они познакомились в июле шестьдесят восьмого и занялись тем, чем в то лето занималась вся молодежь. Выходили на протесты. Ловили кайф от наркотиков. Трахались. То была эпоха без обещаний, однако Херб был убежден, что им с Сильвией удалось найти нечто, что превышает свободную любовь. А потом она исчезла. Однажды утром в августе он проснулся один и больше никогда не видел ее и не слышал о ней. С тех пор, рассказывал он Истону, он никого так не любил.

Именно тогда Фрост изложил Хербу свою философию любви, которая могла сложиться в голове только у двадцатилетнего студентика, не имевшего серьезных отношений. И которой он остался верен и сегодня.

«Похоже, Херб, она была твоей Джейн Доу. Знаешь, у всех где-то есть своя Джейн Доу. Девушка, которая изменит твою жизнь. Некоторые люди умирают, так и не узнав ее. Ты хотя бы нашел свою».

Херб, в зелено-голубой тройке, выслушал этот сомнительный перл мудрости и разразился диким хохотом. Потом расхохотался и Фрост. К утру, когда он подвез Херба к мэрии, они уже были близкими друзьями, и с тех пор эта дружба только крепла.

– Издевайся сколько хочешь, – сказал Фрост, – но Дуэйн, кажется, нашел свою Джейн Доу.

– Дуэйн? Наверное, у свиней выросли крылья.

– Это точно. Они встречаются уже полгода. А он рассказал мне о ней только недавно. Ее зовут Табби Блейн. Рыжая, красивая, тридцать лет.

– Лет на десять старше обычных подружек Дуэйна?

– Именно так.

– Твоя мама, наверное, в восторге.

– Не сомневаюсь. Они с отцом сегодня вечером прилетают из Аризоны, так что я с ними увижусь. Уверен, я услышу кучу восторгов по этому поводу.

– А ты познакомился с этой Табби?

Истон заколебался, и это не укрылось от внимания Херба.

– Да.

– И она тебе понравилась?

– Да. Очень.