Голос внутри меня - Брайан Фриман (2019)

– Для нас это было бы важно, – с нажимом добавила мать, не получив от него ответа. – Я бы очень хотела, чтобы ты пришел.

Оп-ля! Она, как мафиози, делает предложение, от которого нельзя отказаться. Фрост хотел сказать «нет», но вместо этого ответил:

– Я попробую.

Вслед за Дженис он прошел в гостиную, где сидели Холтцманы и отец. С тех пор как Фрост был ребенком, ни внутреннее убранство дома, ни темная мебель не изменились. Не изменились, кажется, и сами Холтцманы. Они всегда выглядели и действовали одинаково. У них не было детей, и они считали главной задачей своей жизни быть родителями всему свету. И это у них отлично получалось. Мистер Холтцман – у Фроста никогда не получалось звать его по имени, даже сейчас, – сразу же вскочил и поспешил на кухню за пивом. Миссис Холтцман сказала, что ей кое-что нужно сделать наверху, – это был тактичный способ дать семейству Истонов пообщаться без посторонних.

Отец, Нед, встал и сжал Фроста в объятиях. В отличие от холодной Дженис, он был радушен. Родители были хрестоматийным примером противоположностей, которые притягиваются друг к другу.

– Фрост, мы так скучали по тебе!

– Я тоже, папа.

– Как Шак? Ты принес его с собой? Нравится мне этот кот!

– Извини, нет. Он спал в корзине для белья и был доволен жизнью. Я не решился беспокоить его.

– В общем, я хочу увидеть его до отъезда, – сказал отец.

– Нед, это же всего лишь кот, – устало произнесла мать.

– Не обращай на нее внимания, – подмигивая, сказал сыну Нед.

Из кухни появился мистер Холтцман с двумя бутылками «Торпедо» для Фроста и для Неда – яблочко от яблони, – а потом пошел наверх, к жене, и оставил их троих одних.

Как обычно, мать не знала, что сказать, а отец – когда остановиться. Дженис прятала свою боль; Нед легкой болтовней показывал, будто его боль прошла. В эмоциональном плане Фрост больше походил на мать, но с годами он все сильнее сближался с отцом, несмотря на то что их разговоры ограничивались историей и спортом. Еще их объединяла любовь к Сан-Франциско. Большую часть жизни отец проработал организатором конференций в Конгресс-центре Москоне и, уйдя на пенсию, говорил о городе так, словно и не уезжал из него. Если бы все решал Нед, они бы до сих пор жили по соседству, но Джейн не могла оставаться в доме, где блуждал призрак Кейти.

Отцу, более коренастой версии Фроста, было под семьдесят, но его каштановые с сединой волосы не поредели, шевелюра оставалась такой же густой. Он носил аккуратно подстриженную бородку. Дети унаследовали от него голубые глаза.

– Как там Дуэйн, а? – спросил Нед, отпивая пиво. – Ты познакомился с Табби? Хороша, правда?

– Правда.

– Нравится мне она. Нам обоим нравится. Красивая, умная, она слишком хороша для него.

– Я тоже так подумал.

– Когда мы познакомились с ней, мы сразу решили, что она просто создана для Дуэйна, – продолжал отец. – Дженис с первой же минуты взяла быка за рога. Каждый раз, когда мы с ней виделись, она буквально толкала ее к телефону, настаивая, чтобы она позвонила Дуэйну.

– Потому что она тоже шеф-повар, – подчеркнула мать с другого конца комнаты. В ее голосе слышались виноватые нотки, она словно считала нужным объяснить, почему они стали устраивать личную жизнь Дуэйна, а не Фроста.

– Это я понял.

– Конечно, у них на это дело ушла целая вечность, – сказал Нед. – К тому же мы знаем, какая репутация тянется за Дуэйном. Твоя мать с самого начала сказала ему, что он будет встречаться с Табби только в том случае, если перестанет искать что-то еще. Думаю, он наконец-то угомонился.

– Надеюсь, что так, – сказал Фрост.

Он ожидал, что мать будет пилить его за холостяцкий образ жизни, однако ее молчание получилось красноречивее. Ей не понадобилось произнести ни слова, чтобы дать ему понять: он снова разочаровал ее.