Холодное время - Фред Варгас (2017)

Прежде чем подняться к себе, Адамберг взглянул на экран мобильника. Бригадир Облат не терял времени даром: ему уже пришли снимки знака и места преступления. Он сел поудобнее и внимательно изучил фотографии. Кромс стоял у него за спиной.

– Ну что, едешь в Дижон? – спросил он.

Глава 44

Старший бригадир Облат встретил его на вокзале Валлон-де-Курсель и отвез в гараж Венсана Берье.

– Тут ничего не трогали? – спросил, войдя, Адамберг.

– Ничего, комиссар, из-за знака. Мы ждали вас.

– Почему, как вы думаете, убийца не повесил веревку по центру? Почему она висит сбоку?

Облат почесал загривок, нещадно стиснутый воротничком мундира.

– Наверное, ему помешали канистры.

– Наверное. Стул, на который заставили встать Берье, уж больно тяжелый. Пойдите послушайте снаружи.

Адамберг поднял стул и снова опрокинул его.

– Ну? Вы что-нибудь услышали?

– Да нет.

– Соседи могли бы услышать?

– Они слишком далеко, комиссар.

– Тогда почему он так быстро сбежал?

– Сорвался, другого объяснения у меня нет. Сами подумайте, четыре убийства, нервы ни к черту.

– Можно снять веревку?

– Она ваша, – сказал Облат, забираясь на стул.

Адамберг ощупал веревку, словно проверяя ее на прочность, провел рукой вдоль шершавых волокон, подергал петлю и вернул веревку бригадиру.

– Отвезете меня в больницу?

– Поехали. Увидите, этот парень не из болтливых.

– Нервы ни к черту, – сказал Адамберг.

– Он в шоке. По-моему, ему хочется все забыть. Известное дело.

Адамберг вошел в дижонскую больницу около половины второго, когда пациенты закончили обедать. В воздухе еще витали запахи капусты и телятины неопределенного возраста. Венсан Берье его не ждал и безучастно смотрел телевизор, лежа под капельницей с трубкой в трахее. Комиссар представился и спросил, как он себя чувствует. Плохо. Вот горло. Голоден. Устал. Нервы, потрясение.

– Я ненадолго, – сказал Адамберг. – Мы связываем ваш случай с четырьмя другими убийствами.

Берье вопросительно поднял брови.

– И вот почему. – Адамберг показал ему знак. – Он был нарисован на канистре в вашем гараже, как и рядом с другими жертвами. Вам знаком этот символ?

Берье несколько раз отрицательно мотнул головой.

Адамберг даже не представлял себе, как трудно что-то прочесть на искаженном от постоянной боли лице человека, да еще с открытым ртом, заткнутым трубкой. Он был не в состоянии понять, лжет Берье или нет.

– Можете мне описать его седой парик?

Берье попросил блокнот и ручку.

На старинный лад. Как раньше носили мужчины, –

написал он.

– Вы правда не догадываетесь, кто на вас напал?

Понятия не имею. Простая, спокойная жизнь.

– Не такая уж спокойная, господин Берье, раз время от времени вы уезжаете из Валлон-де-Курселя, прочь от тишины, покоя и семейного очага, в Общество по изучению текстов Максимилиана Робеспьера?

Берье нахмурился, с удивленным и недовольным видом.

– Нам это известно, – сказал Адамберг. – Остальные четыре жертвы тоже его посещали.

Берье снова взял ручку.

Только жене не говорите, она не в курсе. Ей это не понравится.

– Я ничего ей не скажу. Почему, господин Берье?

Мне рассказал о них мой коллега. Я часто езжу в Париж на стажировки по программному обеспечению. Повышение квалификации. И как-то вечером я зашел к ним.

– Зачем?

Из любопытства.

– Мне этого мало. Вы любите историю?

Нет.

– Ну так?

О, черт. Я всегда испытывал слабость к Робеспьеру. Хотел посмотреть. Жене только не говорите, –

написал он, подчеркнув последнюю фразу.

– А потом? Когда посмотрели?

Черт. Меня это увлекло. Я вернулся снова. Затягивает, как в казино.