Брат за брата - Андерс Рослунд, Стефан Тунберг (2019)

– Я думала… их пути разошлись. Искренне надеялась, что их разделение уже произошло. Что эти безумные, абсурдные узы, которыми ты связывал их маленьких, вся эта извращенная преданность семье – мы против целого мира! – что эти узы распались в тюрьме, что тюремные сроки развели их в разные стороны, что наши трое сыновей наконец начали отдаляться друг от друга.

Прежде она почти шептала, но теперь заговорила намного громче, едва не крича.

– Винсент не захотел даже приехать ко мне домой на ужин – он боялся, Иван, что Лео снова втянет его во что-нибудь. Понимаешь ты это? Я так хотела, чтобы он оказался здесь. Но его здесь нет. Значит, он едет туда – туда, куда он не хочет! Это твоя вина, Иван! Это цена твоей чертовой преданности семье! За всем, что разрушает моих детей, стоишь ты…

Ее голова показалась маленькой в его широко раскрытой ладони. Удар пришелся на всю левую часть лица. От виска – к носу и челюсти. Он даже ощутил, как его пальцы касаются кожи под волосами женщины. Если бы она не рухнула на пол, следующий удар был бы уже кулаком.

Но больше ударов не было.

Бритт-Мари не кричала, не бежала – она сидела на чистейшем кухонном полу, заливая его кровью из носа, и смотрела на Ивана.

Он потянулся за бутылкой, на дне еще оставалась пара глотков. Достаточно, чтобы побороть зарождавшееся внутри ощущение.

Один-единственный удар.

Вот, оказывается, что ему требовалось.

Чтобы разбить вдребезги все чертовы перемены и снова стать собой.

– Знаешь что, Иван?

Она, поднимаясь с пола, не сводила с него глаз.

– Когда мы виделись в прошлый раз, за тобой убирали твои сыновья. Вытирали мою свежую кровь.

Потом она направилась через прихожую к входной двери.

– Сейчас тебе придется убрать ее самому.

* * *

Номер 41.

Бронкс не знал наверняка, но предполагал, что она всегда выбирала именно эту кнопку: черный кофе с каплей молока. Для его собственного стаканчика номера не существовало: горячая вода текла из другого крана, в бойлере. Четверть часа, даже меньше. На столько ему удалось оттянуть разговор в кабинете Элисы. Надо было собраться с мыслями, чтобы быстро сформулировать ложь. Элиса теперь знала много такого, что угрожало всему его существованию – как полицейского и как частного лица.

Теперь ложь оформилась в слова, и он знал, как представить ее лучше всего. Будучи дознавателем, он выучил, что самые лучшие лжецы всегда начинают с правды, что только правдой можно прикрыть ложь. Ложь просто должна быть достаточно правдивой, чтобы противная сторона поверила ей.

Последние капли кофе в бумажный стаканчик, и по дороге в ее кабинет он сделал то, что она сделала два дня назад, направляясь к нему, чтобы передать расследование: взялся за краешки стаканчиков, чтобы не обжечься.

– Тук-тук.

Он повторил движение Элисы – поднял стаканчики, словно объясняя вербальный стук, потом вошел и поставил перед ней дымящийся кофе, между двумя стопками бумаг.

– Один тебе, один мне.

Начать с правды.

В этой лжи правда означает (если другого выхода нет) признать то, что она разнюхала. Что Сэм – его брат. И добавить, что не сказать этого было ошибкой. Но не признавать вину или тот факт, что он действовал не как полицейский. Ведь он не только отпустил своего брата, несмотря на вооруженное, со смертельным исходом, нападение на инкассаторов; он еще и позволил ему бежать с сумками, содержащими сто три миллиона крон, что были украдены тремя этажами ниже того этажа, на котором он сейчас находился.

– Ты серьезно? Кофе?

– А что?

– Кофе, Джон? Ты еще не понял, что единственное, чего мы точно не будем сейчас делать – это распивать вместе кофе?

Элиса схватила стаканчик и отнесла на полку в углу кабинета, поставила между папками.

– Выпью холодным, когда ты уйдешь.

Потом повела рукой над столом, где лежали бумажные стопки, нежно, как живых существ, погладила их.