Брат за брата - Андерс Рослунд, Стефан Тунберг (2019)

Феликс в это время накрывает на стол. Тарелки, ложки, салфетки, стаканы. Подтаскивает стул к мойке и шкафчику, снимает пакет с сахарным песком и стеклянную банку с корицей. Они одни – можно сыпать, сколько хочешь.

– Феликс, разбуди Винсента.

– Я уже заглядывал к нему. Он еще… Сколько он еще будет так? В бинтах? Всю жизнь?

– Нет, не всю жизнь. Я его выманю из бинтов.

Феликс идет. Но не к комнате Винсента, а к коричневой пластмассовой корзине для белья, возле входной двери, она поменьше той, что в ванной, мама носит ее вниз, в прачечную. Он шарит среди грязных трусов, и носков, и футболок и выуживает джинсы. Для него они маловаты.

– Феликс?

Лео на миг отвлекается от плиты и кастрюли, в которой надо помешивать – увидел в прихожей джинсы, которые, он уверен, принадлежат Винсенту.

– Ты чем там занимаешься?

– Я подумал… Нам же надо к маме. Сейчас можно сделать, как ты сказал – выманить его. Из мумии.

Феликс направляется в комнату к Винсенту, но Лео хватается за джинсы.

– Нет.

– Почему?

– Погодим пока.

– Все равно я хочу спросить.

Оба тянут штаны к себе, с одинаковой настойчивостью. Наконец Феликс выпускает джинсы, но из хватки за запястье ему удается вывернуться.

– Если мы… Лео, черт… если мы разрешим ему пойти с нами, он же должен снять с себя эти дурацкие бинты! Ты что, не понимаешь?

– А как, по-твоему, выглядит мама?

Феликс вдруг останавливается, словно споткнувшись. Замирает.

– В каком смысле?…

– Лицо. Из нее же кровь лилась, как из свиньи. Как по-твоему, сколько на ней бинтов? Я не хочу, чтобы Винсент видел ее. А ты?

Тут Феликс понимает, о чем говорит его старший брат. Он почти не видел, как маму избивали. Не помнит, что было, когда папа ее бил. Эти удары провалились в большие черные люки его памяти.

– Лео!

– Что?

– А как, по-твоему… она выглядит?

Феликс искоса посматривает на старшего брата, словно это все, что он отваживается сделать, словно ответ тогда будет не такой страшный.

Лео видел избиение, даже вытирал мамину кровь.

– Скоро узнаем, братишка.

Горит.

Пахнет горелым.

Каша. Сраное молоко. Лео сдергивает кастрюлю с плиты, наливает холодной воды, выковыривает деревянной ложкой бурый ком и вываливает его в мусорное ведро. Скребет и трет дно кастрюли, потом обнаруживает коробку с проволочными мочалками, и горелая корка наконец отходит полностью.

Он снова отмеривает крупу, молоко и соль, начинает мешать, по кругу, по кругу.

Открывается входная дверь. Кто-то, у кого есть ключи.

– Доброе утро.

Женщина. Не очень молодая.

Агнета.

Ей, наверное, дала ключи мама или соцтетка.

Лео бежит к окну, открывает пошире, пусть эта дура не думает, что он не в состоянии сварить кашу.

– Ну что? Уже завтракаете?

Агнета встает в дверном проеме, взглядывает на мальчика у кастрюли, на накрытый стол.

– Нет еще. Феликс собрался варить кашу, но он не умеет, ее надо все время помешивать.

– А я кое-что купила… так что будет у вас завтрак. А в другом пакете – обед и ужин.

Она открывает холодильник, распаковывает покупки, прячет их, потом ставит еще что-то в буфет.

– Завтра утром тебе не нужно будет заходить к нам, я все сделаю. Я готовлю этим двоим завтрак, после того, как… в общем, готовлю…

Тихонько стучат по дверному косяку; оба рефлекторно оборачиваются на звук.

Феликс.

– Он не хочет. Мумия ничего не хочет.

– Оставь его в покое, Феликс. Поест потом.

Первый пластиковый пакет пуст, Агнета как раз принимается за второй – и замирает.

– Так… вот это вот все еще на нем?

– Да. И по-моему, его так оставлять нельзя. А Лео со мной не согласен.

– Феликс, я такого не говорил. Я говорил, что мы не можем заставлять его. Ни снимать бинты, ни идти с нами к маме.