Обладание - Тасмина Перри (2018)

Джил взял мое промокшее пальто и повесил его у двери, после чего взмахом руки предложил присесть на диван, обитый серой тканью, а сам устроился на офисном стуле напротив. «В кои-то веки мне досталась эксклюзивная мебель из серии „Хабитат“», – подумала я.

– Значит, вы – лучшая подруга Клэр?

– Полагаю, что так, – ответила я, неловко опустившись на самый краешек дивана. – Я удивлена, что мы с вами не встречались ранее.

– Я работаю здесь всего полгода, потому у меня и самая маленькая комната в здании, – пояснил Джил. – А до этого я долго жил в Америке.

Он сменил позу, опершись на подлокотник.

– Клэр сказала мне, что у вас был провал в памяти?

Сеанс начался без долгих предисловий. Просто и эффективно: наш человек. Клэр сделала правильный выбор.

– Мне нужно вспомнить, что со мной произошло, – ответила я, наблюдая за тем, как он отреагирует на мои слова – неодобрением, быть может, или заколеблется, – но он ограничился тем, что просто кивнул. Подруга Клэр или нет, но, похоже, для него я была всего лишь очередным пациентом, еще одной проблемой, которую следовало решить.

– Хорошо. Расскажите мне о том, что помните.

Запинаясь, я вкратце описала Джилу то, как очнулась в два часа ночи в квартире своего соседа, угнетенная и взбудораженная, не помня почти ничего из того, что произошло раньше. Сочтя, что мое биполярное расстройство может иметь к этому отношение, я упомянула и о нем.

– Вы ранее страдали подобными провалами в памяти? – осведомился он.

– В общем-то, нет. Во всяком случае, с тех пор как закончила университет. На первом курсе я пила запоем – полагаю, в этом нет ничего необычного, но я отправлялась на заседания «Винного общества», а на следующее утро просыпалась полностью одетой, ничего не помня о вчерашнем. Одно время я полагала, что всему виной спиртное, но мне повезло: в колледже я столкнулась с семейным врачом, обратившим на меня внимание, особенно после одного случая, когда я причинила себе вред. В конце концов мне поставили диагноз – биполярное расстройство.

Джил кивнул, делая пометки в блокноте, лежавшем у него на коленях.

– Насколько я понимаю, вы вышли из «Винного общества»? – улыбнулся он.

– Переключилась на бадминтон, – ответила я. Мне нравилось, что с ним легко разговаривать, но кое-что все-таки не давало мне покоя. – Клэр сказала, что раз я была пьяна, то не смогу ничего вспомнить. Это правда?

Джил шумно выдохнул и откинулся на спинку стула, сплетя руки на затылке.

– Вот что я вам отвечу: все может быть. Вся беда терапии заключается в том, что человеческий мозг невероятно сложен. Если вы кардиохирург, то в основном имеете дело всего с несколькими сосудами. Пришейте их куда надо, и можно вполне резонно надеяться, что все будет работать, как полагается, после того как вы заштопаете пациента. А вот с мозгом, боюсь, все не так просто.

Должно быть, он почувствовал мое отчаяние, потому что ободряюще улыбнулся.

– Это вовсе не значит, что мы ничего не добились за прошедшие годы, – продолжал он. – Да, Клэр права в том, что воспоминания, потерянные во время провалов в памяти, иногда восстановить невозможно, но только в том случае, если у вас это стало следствием злоупотребления алкоголем.

– То есть существуют и другие возможности?

– Множество. Например, мне приходится выслушивать массу анекдотических свидетельств о незначительных провалах в памяти у пациентов, страдающих биполярным расстройством. Психоз, реакция «бегства», расстройство психической деятельности – что и является моей сферой деятельности, к счастью. – Он одарил меня иронической улыбкой. – Или к несчастью. Все зависит от точки зрения. Кардиохирургам нечасто доводится лечить плачущих пациентов.

– Это потому, что у них пациенты обычно спят, – сказала я.

– В самую точку, – улыбнулся он. – А теперь настало время уделить больше внимания барристеру, верно? Итак, расскажите мне о той ночи, которую не можете вспомнить.