Непристойное поведение - Саманта Аллен (2020)

— Если у тебя ко мне не вопрос жизни и смерти, то я предпочёл бы отправиться по своим делам. Я тороплюсь.

— Вот именно. В последнее время ты только и делаешь, что постоянно куда-то торопишься. В чём дело, приятель? Ты нажил себе неприятностей? Проигрался в карты и не знаешь, как вернуть в долг? Поэтому крутишься и не сидишь на месте?

Адам окидывает меня преувеличенно удивленным взглядом и издаёт смешок, хлопнув по плечу:

— Дружище, в моей жизни на самом деле кое-что происходит. И я обязательно тебе об этом расскажу.

— Если у тебя проблемы…

Друг останавливает меня взмахом ладони:

— Дэйв, тебе пора начать смотреть на жизнь под другим углом. У меня нет проблем. Наоборот, я уверен, что скоро всё решится просто замечательно… — он ещё раз хлопает меня по плечу, успокаивая, и обещает: — Как только решусь, ты первый узнаёшь, в чём дело.

Эти слова ни хрена не помогают мне, только обостряют желание узнать, что же такого происходит в жизни моего лучшего друга. Макс, общающийся с Адамом довольно тесно, тоже замечает, что он в последнее время сам не свой, но тоже не знает, в чём дело. В шутку я предлагаю устроить за приятелем слежку, чтобы знать наверняка, какого хрена творится.

⁂

— Дорогой, ты должен быть на ужине, — воркует мама, позвонив мне по телефону.

— Сегодня пятница? — прохладно интересуюсь, глядя на настольный календарь. — Не уверен. Сегодня среда.

В ответ мама вздыхает. Мои отношения с семьёй несколько натянутые. Родители считают меня неамбициозным. Быть неамбициозным в славном семействе Коэнов считается преступлением. Фамилию Коэн прославили, пожалуй, все представители семейства. У отца — банковское дело, маме достался трастовый фонд. Старший брат занимает видное положение в министерстве юстиции, младшая сестра — выдающаяся гимнастка, несколько раз подряд бравшая Олимпийское золото. У неё есть своя сеть школ по художественной гимнастике. Я могу приплести к этому списку дядюшек, тётушек, кузен и кузенов. Все отличились в той или иной степени. Все, кроме меня. Я отличился лишь тем, что живу по накатанной и не стремлюсь оседлать волну. Меня более чем устраивает мой годовой доход от доли участия в трастовом фонде. Преподаю я потому что мне это нравится. Вот, пожалуй, и всё. Я пытаюсь вспомнить что-нибудь примечательное за свои почти сорок лет жизни, и мне это не удаётся. На ум приходят лишь какие-то скандальные интрижки, пьяные выходки, драки или безумные споры… Ничего того, о чём можно было бы с гордостью рассказать семье. Ничего из того, что можно было бы повесить в золочёную рамку на стену почёта в фамильном особняке Коэнов.

— Милый, нашей семье нет необходимости придерживаться строгого графика. Ужин состоится сегодня. Мы хотели бы видеть тебя в кругу любящих сердец…

Мама делает красноречивую паузу. Она ждёт покорного согласия, но я молчу. Я — средний сын Коэнов, ничем не выдающийся и плюющийся безразличием почти на всё. Поняв, что так она от меня ничего не добьётся, мама вздыхает:

— Милый. Прошу не только я. Отец тоже просит.

Она делает ударение на последнем слове. Я понимаю, что это ни хрена не просьба, а прямой приказ вроде тех, что дают собакам — к ноге, фас, апорт.

Сейчас мне скомандовали к ноге. Я редко контактирую с отцом. Ещё реже, чем со всеми остальными членами семьи. Если мама говорит, что отец просит, значит, его терпение на исходе, и он может взяться за самый действенный кнут — выдавить меня из членов правления фонда, отобрав источник доходов.

— Передай папаше, что я буду на ужине.

— Чудесная новость. И надень, пожалуйста, смокинг, — добавляет мама. — Он смотрится на тебе просто великолепно.

Смокинг, мать вашу? Сразу становится ясно, что ужин не будет простым. Я звоню сестре и через несколько минут узнаю, что о званом ужине всем сказали заранее. Всем, кроме меня.

— Это было решение отца, — говорит извиняющимся тоном Элис. — Он приказал, чтобы мы держали рты на замке.