Девушка из песни - Эмма Скотт (2021)

– «Хот Покетс»?

Доктор Джонсон с усмешкой пожала плечами.

– У нас у всех есть свои грешки. Я могу увлечься и съесть целую упаковку конфет «Смартис».

Я ухмыльнулась.

– Аналогично. «Смартис» – это вещь. Спасибо, доктор Джонсон.

– Удачи.

Я покинула Медицинский центр и поехала через Санта-Круз мимо маленьких магазинчиков, кафе и зелени. Мой родной город располагался посреди леса, на побережье океана, и упирался в горный хребет. В моих глазах это было самое красивое место на земле.

Уитморы жили недалеко от моего района на Куорри-Лейн. Я свернула на подъездную дорожку к дому, который был меньше, но новее моего. Двухэтажный, с гаражом на две машины и еще одним гаражом, который, судя по виду, пристроили позже. Дверь была открыта, и повсюду валялись различные детали автомобиля и его остов. Я предположила, что мистер Уитмор любил поработать не только в автомастерской, но и дома.

«Шевроле Сильверадо» Ривера нигде не было видно.

Я позвонила во входную дверь. Внутри раздалась трель, и через несколько мгновений меня встретила темноволосая женщина примерно маминого возраста. Она широко распахнула дверь и лучезарно улыбнулась.

– Вы из больницы?

Я кивнула.

– Вайолет Макнамара. А вы?..

– Дэзия Хорвет, – представилась она, оглядывая меня с ног до головы. – Лучшая подруга Нэнси. Только взгляните! Глазки как у лани. Милое личико. Спасибо, что пришли. Входите, входите.

Я последовала за Дэзией в дом. Женщина со слабым акцентом, который я не могла определить, болтала об одной из медсестер, которую она не любила, о том, какая прекрасная стоит погода, как Нэнси любит чай, но не может пить его слишком горячим.

Я слушала и оглядывалась. Вдоль лестницы наверх висели фотографии Ривера. Вот он совсем малыш, а вот уже чуть постарше, играет в детский футбол, и его практически не видно под снаряжением. Семейные фотографии, по одной на каждый год: мистер Уитмор, крупный, темноволосый, широко улыбающийся. Ривер, как юная версия своего отца. Сестра Амелия, младше Ривера на три года. На одной фотографии она маленькая и беззубо улыбается, а на другой уже красивый подросток. И Нэнси…

У меня сдавило горло. Яркая, жизнерадостная. Голубые глаза, темно-русые волосы и счастливая улыбка.

У входа в хозяйскую спальню я глубоко вздохнула.

Дэзия постучала в дверь.

– Ты одета? – Она подмигнула и пропустила меня внутрь.

Лежавшая в постели Нэнси совсем не походила на женщину с фотографий. Эта женщина была худой, хрупкой и с шарфом на голове. Никаких бровей и ресниц, но глаза…

Они все такие же. В них вся жизнь.

– Привет, Вайолет, – сказала Нэнси. – Так рада тебя видеть.

– Я тоже, – ответила я, сдерживая слезы. Не из жалости, а из-за внезапного, странного желания заботиться об этой женщине в последние, священные минуты ее жизни. Но я взяла себя в руки, твердо решив не расклеиваться в первый же день, в первую минуту моей работы.

– Ты знаешь моего сына, Ривера?

– Да. Не очень близко, но… да.

– Он хорошо о тебе отзывается.

– Правда? – Я понизила голос. – То есть… это мило. Я тоже о нем высокого мнения.

«О боже, пристрелите меня».

Но Нэнси оказалась достаточно любезна и не заметила, как я покраснела до корней волос.

– Он сейчас так занят футбольными тренировками и игрой. Я его почти не вижу.

Комнату, словно туманом, окутало печалью.

Дэзия поправила подруге одеяло и похлопала ее по ноге.

– Он популярный парень. Только и всего. Дела, дела, дела. Разве я не права, Вайолет?

– Так и есть. Его все любят.

Нэнси ласково улыбнулась. Устало.

– Спасибо за эти слова. Боюсь, сегодня тебе и делать почти нечего. Дэзия приехала на несколько дней и носится со мной, как наседка.

– Я украла твою работу, да? – Дэзия плюхнулась в кресло рядом с кроватью и взяла вязание. Нэнси вязала шарф в синих и фиолетовых тонах.