Пленник - Борис Тюрин, Ольга Коротаева (2017)

Старик не ответил, даже не шевельнулся. Кошчи привстал, чтобы заглянуть тому в лицо: голова неестественно откинута, рот открыт, с лысого черепа слетали последние истонченные временем волосы. Старик умер! Как же так! Кошчи так долго шел, он уже стоял на пороге разгадки своего существования. Да что там: он встретил единственное существо в мире, которое могло понять Хозяина, может даже, стать ему если не другом, то хорошим знакомым, с которым можно порассуждать на темы, часто недоступные обывателю.

Но старик был мертв: тонкая, точно рваный пергамент, кожа уже слезала хлопьями с рук Хозяина, словно труп пролежал в сердце пустыни неделю, иссушаясь на палящем зное. Кошчи сглотнул и уставился на провалившиеся глазницы старика: труп разлагался практически на глазах! Вскоре, еще до момента, как на небе зажгли свой яркий танец незыблемые звезды, под ногами мага лежала кучка пепла, слабо потревоженная ветерком.

Он снова один! И теперь, когда к нему вернулись чувства, когда только слабо забрезжила надежда, что бесконечный досуг Хозяина будет окрашен в более радужные тона, все тут же развалилось, оставив после себя лишь горстку серого пепла на пороге хибарки.

Маг вздохнул и пошел вперед, не в силах больше смотреть на свое мертвое будущее. Он и сам мертв, так какая разница. Магу хотелось омыть запыленное в дороге тело, заодно смыв в водах печаль по несбывшейся надежде. Надо бы найти реку, озерцо, или, на крайний случай, хоть какой-нибудь ручеек.

Через плато, в небольшой рощице низких коряжистых деревьев, Кошчи заметил блеснувшие на земле звезды — продолговатое озеро манило усталого путника, обещая прохладу. Маг подошел, оценив и прозрачные воды, и густой кустарник, позволяющий укрыться от любопытных глаз, если таковые вдруг найдется. Но, наученный недавним опытом, Кошчи не хотел больше рисковать и встречаться с разбойниками, пока лишен силы. Тем более, что напасть на купающегося прохожего гораздо проще, чем на вооруженного насадчанина, и сулит быстрый успех, так что озерцо вполне могло быть обитаемо.

Но кругом было тихо, и подозрительность Кошчи не подкрепил ни единый шорох. Маг быстро разделся и прополоскал одежду от дорожной пыли. Потом, развесив мокрые тряпки на густой куст, зашел в густые прозрачные воды. Прохлада ночи остро контрастировала с теплом воды, нагревшейся за день: Кошчи испытал жгучее наслаждение от соприкосновения к коже играющих пузырьками струй. Сколько времени он был лишен этого невинного удовольствия, подумать страшно.

Маг нырнул, одним махом растворяя в воде все печали и заботы, которые с рвением бродячих собак накинулись на его внезапно обретшее чувства сердце. Эта загадочная мышца не давала о себе знать долги, долгие годы, совсем разучившись справляться с нахлынувшими эмоциями. Внезапно маг глотнул воды, закашлявшись: в темных водах ему привиделось лицо Софии. Девушка печально смотрела на него омутами подводных глубин, манила прядями прибрежных водорослей, чуть колыхающихся, поддаваясь чуть заметному течению. Кошчи стремительно вылез из воды и растянулся на берегу: щемящее чувство, словно в молодости, охватило душу. Он что, влюблен? Этого просто не может быть! Ни одна женщина не взволновала его в период бытия Хозяином, как бы ни старалась при этом.

Да, конечно, с Софией было забавно разговаривать, она так трогательно привязалась к нему… Ему это было все равно, но он ценил в девушке то, что она готова к переменам. Она смотрит на мир широко распахнутыми глазами. И ни боль, ни смерть, ни кровь, которые сирота изрядно хлебнула за свою недолгую жизнь, не повлияли на чистую несколько наивную открытость этому миру. Это было настолько редко, что Кошчи как мог оберегал «жертву» от тех, кто мог заставить чуткое сердечко зачерстветь, кто мог подчинить этот незамутненный постулатами разум.