Другая королева - Филиппа Грегори (2016)

Я протестантка. Я живу и умру протестанткой. Мои враги думают, что это потому, что эта вера мне выгодна, циники ткнут пальцем в мои золотые подсвечники и свинцовые рудники, в мои угольные шахты и каменоломни и даже вот в этих краденых нарисованных святых в моей галерее. Но чего не понимают циники, так это того, что это добро Господь дал мне в награду за чистоту моей веры. Я протестантка до мозга костей. Я не признаю эту папистскую королеву из Стюартов, я отрицаю мудрость римских священников, я отрицаю святость вина и хлеба. Это хлеб и вино. А не Тело и Кровь Христовы. Дева Мария была женщиной, как любая из нас, Иисус был плотником, рабочим человеком, который гордился своими столами, как я, рабочая женщина, горжусь своими домами и землями. Царство святости наступит, когда мир заслужит чистоту, а не когда достаточно денег набросают на церковное блюдо для пожертвований. Я верю в Господа – а не в чародея, которого скупо показывают за деньги попы старой веры. Я верю в Библию, которую сама могу прочесть по-английски. А больше, чем во что-либо еще, я верю в себя саму, в свой взгляд на мир. Я верю в ответственность за свою судьбу, в вину за грехи, в награду за добрые дела, в решимость жить своей жизнью и в свои расходные книги, которые скажут, верно я поступаю или дурно. Я не верю в чудеса, я верю в тяжелый труд. И я не верю, что королева Мария теперь стала королевой Англии – просто потому, что какой-то старый дурак в Риме решил об этом объявить.

1570 год, май, по дороге в Чатсуорт: Мария

Мы счастливее всего – такая уж мы несуразная пара, знатнейший аристократ в Англии и полноправная королева, – когда путешествуем вместе. Я узнала, что он любит меня, когда мы ехали в Ковентри, в одну из ночей. В сердце опасности он думал лишь обо мне. Но я научилась ценить его задолго до того, в нашем первом путешествии, когда мы ехали из замка Болтон в Татбери, и я надеялась, что он в течение нескольких дней отвезет меня обратно в Шотландию. В этих путешествиях я научилась наслаждаться его обществом так, как ни с одним мужчиной прежде. Я не желаю его; это смешно – ни одна женщина, знавшая Ботвелла, не удовлетворится надежным, достойным или тихим мужчиной. Но я чувствую, что могу полагаться на него, я могу доверить себя ему, я могу быть с ним самой собой. Он напоминает мне моего свекра, короля Франции Генриха II, который всегда так обо мне заботился, который ценил меня как свою маленькую жемчужину, который всегда следил, чтобы мне хорошо служили и чтили меня – королеву Шотландии, следующую королеву Франции и королеву Англии. Неустанная молчаливая забота Шрусбери напоминает мне времена, когда я была бесценной девочкой самого богатого и могущественного человека в Европе. С ним я снова чувствую себя юной красавицей, девочкой, которой была: неиспорченной, беспечальной, исполненной абсолютной уверенности в том, что однажды все обернется для меня хорошо, и все всегда будут меня любить, и я один за другим унаследую свои престолы, и стану самой могущественной королевой в мире – по праву и без противоречия.

Мы едем бок о бок, и он рассказывает мне о здешних местах, обращает мое внимание на детали пейзажа. Он многое знает о птицах и природе, не только о дичи, но и о певчих птицах, и о маленьких птичках в изгородях. Он любит землю, он привязан к ней, как местный житель, и он говорит мне, как называются цветы, и смеется, когда я пытаюсь выговорить их невозможные имена, вроде «подмаренник» и «звездчатка».