Бельканто - Энн Пэтчетт (2018)

Он не заметил, как она подошла. Он стоял спиной ко всем и смотрел в окно на гаруа. Гэн старался расслабиться и не напрягать глаза. Казалось, еще немного, и он начнет видеть в тумане то, чего нет. Господин Хосокава посмотрел на Гэна выжидательно, явно желая узнать, что говорит певица, и несколько секунд молодой человек в замешательстве соображал, отвечать ей или перевести обращенный к нему вопрос господину Хосокаве. И все же сначала перевел, а потом ответил: «Нет, к сожалению, нет».

– А я думала, играете, – сказала она. – Вы производите впечатление человека, который столько всего умеет. – Она взглянула на его патрона: – А господин Хосокава?

Господин Хосокава грустно покачал головой. До того как стать заложником, он считал себя человеком успешным и многого достигшим в жизни. Теперь жизнь представлялась ему длинным списком неудач: он не говорит ни по-английски, ни по-итальянски, ни по-испански. Он не играет на рояле и даже никогда не пытался научиться. Им с Гэном ни разу в жизни такое не приходило в голову.

Роксана Косс окинула взглядом комнату, как будто искала своего аккомпаниатора, но тот уже был на другом конце света, и землю над его могилой сковали ранние шведские морозы.

– Я повторяю себе, что все это закончится очень скоро, что я просто взяла отпуск. – Она посмотрела на Гэна. – То есть нет, я не считаю, что это отпуск.

– Разумеется.

– Мы сидим в этой ужасной дыре почти две недели. Я никогда не делала перерывов в пении больше чем на неделю, если только не была больна. Мне пора возвращаться к вокалу. – Она придвинулась к мужчинам, и те машинально склонились к ней. – Я совсем не хочу петь здесь. Не хочу развлекать террористов. Как вы думаете, мне стоит подождать еще пару дней? Может, они нас отпустят к тому времени? – Она снова оглядела комнату, словно надеясь увидеть, что кто-то из заложников сложил на коленях особо изящную пару рук.

– Наверняка здесь кто-нибудь умеет играть, – сказал Гэн, стремясь уклониться от вопроса об освобождении.

– Рояль здесь отличный. Я сама умею немного играть, только не могу сама себе аккомпанировать. Сомневаюсь, что они специально для меня захватят еще одного аккомпаниатора. – Тут она обратилась непосредственно к господину Хосокаве: – Я просто не знаю, что с собой делать, когда не пою. Я абсолютно не умею отдыхать.

– У меня такие же ощущения, – ответил господин Хосокава, с каждым словом все больше робея. – Когда я не могу слушать оперу.

Услышав это, Роксана улыбнулась. Какой достойный человек! В глазах других она часто видела страх, временами даже панику. Конечно, в подобных обстоятельствах в панике не было ничего постыдного, она сама почти каждую ночь плакала, засыпая. Но казалось, страх не властен над господином Хосокавой, или, по крайней мере, он умел его не показывать. Стоя рядом с ними, Роксана Косс и сама успокаивалась, хотя и не могла объяснить почему. Рядом с ним у нее возникало чувство, что она уходит с яркого, слепящего света в уютную темноту, заворачивается в тяжелый бархат театральных занавесей, где ее никто не увидит.

– Помогите мне найти аккомпаниатора, – сказала она ему, – и обе наши проблемы будут решены.