Летят перелетные птицы - Вера Колочкова (2013)

– В смысле – какой?

– Ну…прикольный, наверное?

– Он убитый горем человек, Лида. Не знаю, о какой прикольности тут может идти речь.

– А ростом – высокий? Я его фотку в журнале видела, но там не поймешь… На фотке он классный, конечно… А ты что, прямо вот так с ним, как со мной сейчас, разговаривала? Прямо живьем?

– А как еще?

– Ух ты… Прикольно… Расскажи, Ань! Ну что тебе, жалко, что ли?

– Все, Лид, хватит! Уйми свое любопытство, наконец! Больше заняться нечем, что ли? Смотри, там у окошка уже очередь образовалась!

– Ничего, подождут…

– Лида!

– Ой, да ладно, подумаешь…

Сомкнув губы обиженным розовым бантиком, Лида отвернулась к окошку, гордо повела плечами. Вот так у нас – все просто и в один момент. Был удивленный клювик, теперь нате вам, розовый бантик. Неутоленное любопытство трансформировалось в гордую обиженность. И никаких проблем. Даже завидно, ей богу…

– Не забудь вызов в журнале зарегистрировать! – уходя, проговорила она в ее плотно обтянутую халатиком спину.

Спустившись с крыльца поликлиники, постояла немного, соображая, как ей распорядиться с географией вызовов. Плохая была география, неудобная. Так, один вызов к бабушке Бондаренко Марии Егоровне, давней подружке. Это понятно, значит, и к бабушке Марии Семеновне, что живет напротив, надо зайти. А один вызов вообще на краю поселка… С какого начать-то? С этого, с самого дальнего, что ли?

Она и сама не заметила, как ноги понесли ее к дому Анисимовых, на улицу Чапаева. Хотя «географически» это и не совсем удобно было. Потом придется лишний крюк делать. Но, в конце концов, ей решать, что удобно, а что нет…

Калитка, как и вчера, оказалась распахнута настежь. Наверное, ждут. Конечно, ждут, она же вчера обещала, что придет! Даже и в дверь стучать не стала, рванула на себя, прошла через темные сенцы, ввалилась в узкую кухоньку, столкнувшись нос к носу с Татьяной Михайловной.

– Ой, здрассти… – испуганно прижала ладони к груди женщина, отступая на шаг и взглядывая опухшими от слез красными, как у кролика, глазами. – Ой, да проходите, проходите в горницу, а то мы тут… Извиняйте, конечно, только я за Варей перестелить не успела…

– Ничего страшного. Как Варя, спала ночью?

– Не… Ничегошеньки не спала. Как вы вчера с Сашей ушли со двора, ну, провожаться-то… Так она сразу и проснулась. Я аккурат в кухне была, слышу, кричит, будто плачет – мама, мама! Прибежала, а она по подушке головой катается, мычит, аж губы побелели! Потом спрашивает – уехал, мол? А я ей – нет, нет, что ты! Здесь он, врача проводить пошел… Ну, она успокоилась немного… А ночью так и не уснула, нет. И ладно бы говорила чего, а то лежит, в потолок смотрит и молчит… Саша-то, бедный, все сидел около постели, потом под утро уж закимарил…

Прервав свой горестный шепоток, она всхлипнула, собрала в горсть перекинутое через плечо кухонное полотенце, ткнулась в него носом. Потом, будто опомнившись, с шумом вдохнула в себя воздух, отерла уголком полотенца глаза, проговорила еще раз торопливо:

– Да вы проходите, проходите в горницу! И Саша там сидит…Только я перестелить не успела, не знаю я, как при Саше-то… Поди Вареньке при нем неловко будет…

Она удивленно взглянула на женщину, с трудом соображая, о какой «неловкости» та ей толкует. Потом сделала первый шаг – тоже с трудом. Вдруг напал на нее страх непонятный, навалился разом, перехватил петлей волнения горло, прошелся под брюшиной изморозью. Сглотнув, она подняла руку, отерла пот со лба, встряхнула головой в недоумении – что это с ней? Надо взять в себя в руки. В конце концов, она врач, а не какая-нибудь сочувствующая соседка-обывательница! Отдернув звенящие висюльки пластиковой занавески, вошла…