Непокорная - Ини Лоренц, Анастасия Марченко (2019)

Внезапно Мунджа осознала, что размышляет как эгоистка. Она сетует на однообразную еду, в то время как в десяти шагах от нее лежит мужчина, осужденный на голодную смерть. При этой мысли на глаза девушки навернулись слезы и она оттолкнула тарелку.

– Мне это унести? – спросила Бильге.

Мунджа подняла руку, останавливая служанку:

– Нет, возможно, позже я еще немного поем.

Ей в голову пришла идея, и она посмотрела на большой кувшин, который Бильге каждый день должна была наполнять в роднике.

– У нас достаточно воды? Не хочу, чтобы случилось так, что отец захочет пить, а кувшин окажется пустым.

– Госпожа, где сегодня витают ваши мысли? Вы ведь сами видели, как я принесла воду!

Бильге удивилась: обычно Мунджа была более внимательной. Чтобы мухи не садились на еду, рабыня накрыла тарелку платком и приготовила все для вечернего туалета своей госпожи. Бильге также помогла ей вымыть спину, продолжая пристально следить за занавеской, которая отделяла часть палатки Мунджи от той, где спал Исмаил-бей. Несколько дней назад его слуга Назим пытался подсмотреть за Мунджей и ее служанкой во время омовения. К счастью, Бильге вовремя это заметила и прогнала нахального парня.

– Господину следовало бы кастрировать этого болвана, тогда он мог бы глазеть на нас, сколько захочет, – сердито прошипела служанка.

– Что случилось? – удивленно спросила Мунджа.

– Я вспомнила о Назиме и о том, как он пытался тайком наблюдать за вами во время купания. Лучше бы вместо него ваш отец взял с собой евнуха.

– Евнухи часто ленивы и недобросовестно выполняют порученную им работу, – напомнила Мунджа.

– Признаю, Назим проворен. Но есть поступки, которые он не имеет права совершать. Дома его за такое уже давно кастрировали бы!

Мунджа решила, что Бильге слишком сурова, но тоже рассердилась на молодого слугу. В Константинополе Назиму было бы запрещено входить в ее покои. Здесь же он в любую минуту мог приподнять занавеску и заглянуть внутрь.

– Я поговорю с ним, – пообещала Мунджа, чтобы успокоить Бильге, и стала готовиться ко сну.

Рабыня последовала ее примеру и легла. Вскоре Бильге задремала. С другой половины юрты доносился тихий храп Исмаил-бея. Но Мунджа не могла заснуть. Внезапно она усомнилась в правильности принятого решения. Освободить пленника было невозможно, ведь он ни за что не сможет проскользнуть мимо охранников, но даже если бы ему это удалось, татары быстро догнали бы его, ведь ему пришлось бы идти пешком. Лошадей слишком строго охраняли, чтобы можно было украсть одну из них.

– Прекрати думать об этой ерунде! – пробормотала Мунджа себе под нос и испугалась, услышав, как громко прозвучали ее слова.

Какое-то время она лежала неподвижно, не смея даже дышать, но в юрте было тихо. Когда девушка наконец уснула, ей приснилось, что это она пленница и на собственной шкуре испытывает мучения…

Внезапно Мунджа проснулась и села. Должно быть, было уже далеко за полночь, но вокруг все еще было темно. Девушка осторожно встала, накинула легкий шелковый плащ и пробралась к выходу. Лагерь был погружен в глубокий сон. Даже со стороны охранников, расположившихся у вала, не доносилось ни звука.

Мунджа растерянно отступила. Ее глаза уже привыкли к темноте, и она смогла различить силуэты отца и Назима, лежавших на козьих шкурах. На мгновение девушка снова засомневалась, но затем прокралась обратно в свою часть юрты и вынесла оттуда тарелку с едой. После этого Мунджа налила в чашку воды из кувшина и с припасами покинула юрту. Ей повезло, что хан Азад Джимал ненавидел собак и не терпел этих нечистых животных в своем лагере. Охранники же смотрели только вдаль, и она сумела избежать их взглядов.

«Но что, если пленник испугается и его крики разбудят людей?» – встревоженно спросила себя девушка. К ее радости, молодой поляк, похоже, спал. Мунджа опустилась на колени рядом с ним и закрыла его рот ладонью.