Восточная Империя - Саберхаген Фред (1996)

Они медленно кружили по посыпанной гравием дорожке и плитам, среди цветов, между журчащими фонтанами. При повороте в поле зрения Чапа попала Чармиана; он увидел, как она жестом удержала целую свору слуг, подбегающих со всех сторон, от вмешательства. Он увидел, как сияли ее глаза, как выжидающе приоткрылись безупречные губы. Она упадет в объятия победителю, но только для того, чтобы использовать его и предать, если это будет ей что-то сулить или просто соответствовать ее стремлениям. Чап знал это, если Тарленоту, быть может, это еще было неизвестно. Но Чармиана принадлежала Чапу…

А затем ее лицо заслонило лицо Тарленота.

— Давай-ка посмотрим, — сказал Тарленот, — смогу ли я воткнуть меч на палец в твою старую рану на спине. Как ты ее получил? Вот так? — И он сделал выпад.

Чап с трудом отразил удар и сделал ответный выпад; его уставшая рука сделала широкий взмах.

— Нет, не так, — сказал он. — Но с определенным искусством.

Демоны и кровь, но он устал!

И Тарленот знал об этом. Теперь он стремился окончательно убедиться, что дрожь почти обессилевшей руки Чапа не притворство. Теперь, когда Тарленот оценил силы Чапа и немного уяснил себе его стиль ведения боя, он стал наступать более решительно, и наконец сам задышал прерывисто.

Чап, кружа, постоянно отступал. Его охватило отчаяние. Он мог бы вжаться в угол… он увидел перед собой садовника на его тележке, с безжизненными глазами…

Нет, он был господин Чап, и он должен был победить или умереть. И почти в то же мгновение меч Тарленота метнулся к нему чуть быстрее, чем прежде. Чап заметил опасность, но его усталая онемевшая рука не смогла вовремя отразить удар, и он почувствовал обжигающее прикосновение стали к своему боку.

Рана разверзла перед Чапом весь мрак последних шести месяцев; все это, казалось, ожило перед ним в лице его врага. Рана пробудила ненависть; ненависть была горючим, единственной его надеждой, последней его силой. Он позволил своей ярости бросить его вперед и принялся быстро и сильно наносить удар за ударом, — а затем он пошатнулся и остановился, притворившись, что полностью выбился из сил, до того, как они окончательно иссякли. Преждевременно торжествуя, Тарленот бросился вперед — на это и рассчитывал Чап. Чап парировал этот выпад и вложил последние силы в один заключительный удар, направленный сверху под углом в плечо и шею врага.

Клинок царапнул ожерелье из темного металла, рассек одежду, плоть и кость. Чап увидел, как глаза Тарленота выкатились из орбит и из раны брызнул красный фонтан. Дойдя до груди, меч Чапа застрял в ребрах; Тарленот опустился на колени, а потом замертво повалился на спину, широко раскинув руки.

Чап нашел в себе силы поставить ногу на окровавленную, когда-то нежно-розовую тунику, чтобы высвободить клинок. После этого он пошатнулся и прислонился спиной к стене. Он стоял там, согнувшись и тяжело дыша, а мир перед ним становился серым и туманным, а сердце замирало, словно это его кровь заливала дорожку. Но он потерял не слишком много крови. Его пальцы, ощупавшие рану на боку, сказали ему, что меч лишь рассек кожу.

Чармиана… но она ушла. Это хорошо. Пусть она ведет игру, какую захочет, — он твердо намерен заполучить ее. Вот только немного отдохнет. Какой-то звук заставил Чапа обернуться. Небольшая кучка лакеев робко взирала на него издали. Но странный звук шел не от них. Откуда же тогда?