Лес за стеной - Анна Жнец (2020)

— Вон! — не стерпел отец.

Но уйти не дал — догнал в коридоре, впечатал в стену и заорал, брызгая слюной:

— Внешность была твоим единственным достоинством! Кому ты теперь нужна, глупая, вздорная, испорченная девчонка?! Ничтожество! — он кричал и тряс Раххан, заставляя биться затылком о стену. Юбка шелестела. Волосы вылезли из-под сетки и влажными прядями облепили лицо. — Женщина создана, чтобы рожать детей! Но ты останешься одна! Обуза для семьи! — он замахнулся и хлестнул Раххан по щеке. — Что ты можешь предложить мужу? Ничего!

Я пряталась за лифтом. Альб вернул меня в храм и усадил на скамейку. Слов я больше не различала, но слышала крик, приглушённый стеной и закрытой дверью, а ещё — звуки ударов.

«Ты должен его остановить», — сказала я брату и поняла, что произнесла это в своей голове, мысленно.

— Ты должен его остановить, — повторила вслух.

Альб встал, сжал кулаки. И не сдвинулся с места. Эсса смотрела в никуда.

— Ну и семейка, — проворчал жених, закуривая. — Что это за отец, который не может приструнить собственную дочь?

«Супница из маминого сервиза» согласно крякнул в усы.

Крики стали тише, а звуки ударов — громче.

«Я должна что-то сделать», — подумала я и не сделала ничего.

Все притворялись оглохшими и ослепшими.

Наконец в коридоре стихло. Сквозь пелену слёз я увидела, как открылась дверь. Отец, красный, потный, взъерошенный, подошёл к жениху и что-то сказал, старик покачал головой, нечаянно наступил на упавшую свечу и поморщился.

— Должен вернуть деньги, — донеслось до меня.

* * *

Раххан переставляла на полке глиняные фигурки быков. Меняла местами, подносила к глазам и рассматривала. Она по-прежнему была в подвенечном платье. Сетка запуталась в растрёпанных волосах. Рукава, которые я так старательно подшивала, болтались, оторванные. Одна щека была розовой, другая — розовой с красным треугольником в центре.

— Ты совсем с ума сошла! Что с тобой стало?! Ты безумна! Безумна! В тебя вселилась Заур! Другого объяснения нет!

Я злилась. На Раххан. На свою беспомощность. Вспоминала идеально вылепленное лицо: скульптурные скулы, чёткие линии носа, белую кожу — и слёзы наворачивались на глаза. То, что сделала Раххан со своей красотой, казалось святотатством. Как она могла! Я чувствовала себя ограбленной. Будто стояла в тёмноте и держала в ладонях волшебный огонь — настоящее чудо — и вдруг его потушили.

— Неужели не было другого способа? Ты испортила себе жизнь!

«Ты слушала, как её бьют, и ничего не сделала».

— Отец прав!

«А как бы я ему помешала?»

— Ты останешься одна.

«Прости меня, Раххан, я такая трусиха».

— Это не важно, — сестра улыбнулась.

Багровый ожог натянулся. Я представила, как накрываю его рукой и стираю с лица, словно краску.

— А что важно? — закричала я. — Что?

Раххан стиснула в кулаке фигурку быка. Подошла к окну. Посмотрела так, будто могла видеть сквозь стеклянные стены небоскрёбов, и уверенно ответила:

— Лес.

Глава 9

Я видела сон. Смесь воспоминаний. Тех, что заперла в подсознании, пока они не отравили меня так, как сестру. Раххан не могла с этим жить, а я нашла способ — запретила себе думать. Окружила боль четырёхметровой стеной, как та, что прятала в Ахароне лес. Знала: дам волю слезам — не остановлюсь, позволю себе размышлять о случившемся — сойду с ума.

«В каждой женской душе есть лазейка для зла».

«А что в твоей — отец, если ты поступил с нашей матерью таким образом?»

Мне десять. Я стою за дверью, приложив к уху стакан, чтобы лучше слышать. Мать плачет. Отец ходит по комнате. Старые половицы скрипят. За стеной кто-то третий.

Незнакомый голос:

— Плодное яйцо закрепилось в маточной трубе.

Мне десять, и я не понимаю. Но понимает мама, и стакан больше не нужен. Закрываю уши, чтобы не слышать её рыданий.