Держись от меня подальше - Рида Сукре (2021)

Копы вмиг заинтересовались, синхронно повернув головы. Прозапасу очкарик тут же влепил затрещину и велел следить за дорогой, а сам продолжил пялиться. Он втайне мечтал сделать себе тату, но всё не мог решиться. Точнее, он не мог решиться наколоть себе то, чего желала его душа — бабочку. Сухов являлся страстным фанатом этих красивых крылатых насекомых, которых коллекционировал с детства, находя их безумно прекрасными созданиями. Брат над его пристрастием откровенно угорал и, однажды подслушав, что братишка собирается делать себе татуировку с бабочкой, откровенно его оборжал, назвав проституткой. Этого было достаточно, чтобы поумерить пыл в нательной живописи.

— Ого, — только и прошептал сержант Сухов, протирая неожиданно запотевшие от участившегося дыхания очки. Его постигло вполне понятное желание потрогать на ощупь татушки, которыми было испещрено тело задержанного, но он вовремя поймал себя на этой мысли и отругал.

Шер был до безумия счастлив:

— Это ещё не все, у меня ещё и подпись прилагается! — доверительно сообщил он приклеившемуся к решётке менту, растянув губы в плотоядной ухмылке.

Далее он опустил руки ниже живота и к ужасу очкарика стал оттягивать вниз резинку трусов, чтобы показать заветную надпись.

Сержант впал в ступор, открывая и закрывая рот, как рыба, выброшенная на берег.

А Шер, тем временем, оголил надпись: «Царь, Ёпт!» — и стал смотреть на Сухова, продолжая пикантно ухмыляться. На самом деле, что он такого сделал? Вроде ниже дозволенного не опускал, никаких штучек из категории ХХХ не показывал, но тем не менее, сержантик покраснел, как перезревший помидор, на который ради прикола напялили очки. А это того стоило.

— Я тебя онекроложу, брат, — мстительно пообещал сбоку Илья и вновь отвернулся, невидящим взглядом упёршись в окно.

А Артём начал дико ржать, опустившись обратно на сидение.

Прозапас вертелся на своём сидении, жалея, что ему пришлось отвернуться и следить за дорогой, также он жалел, что телефон в момент показывания надписи был уже отключён. На вопросы его напарник не отвечал, а потом так вообще взбесился (это на него так ржач сзади действовал) и наорал на ни в чём неповинного водителя. Тот обиделся, ушёл в себя и молчал до самого прибытия, гадая про себя, что же произошло, и кляня себя за то, что всё интересное пропустил.

Когда они прибыли в участок, тот самый, откуда Артёмка вызволял неделю-полторы назад свою малышку, сержант Сухов, выпуская парней из машины, смотрел на Охренчика волком. «Ха! Козёл смотрит волком,» — мелькнуло в голове вновь развеселившегося парня, и он стал опять ржать в голос, распугивая воркующих голубей и голубок, испражняющихся на памятник первому городовому, расположенному прямо во дворе здания участка среди голубых елей. Курящие на крыльце седой майор и лысый подполковник стали ворчливо бурчать:

— Совсем обнаглели эти наркоманы. Молодое поколение… Да в армию их всех!

— Вот мой сын, — гордо выпятил грудь майор, — отслужил два года в специальных войсках! Настоящий мужик. А эти… — он махнул рукой. — Эти совсем обнаглели.

— Целыми грузовиками уж привозят их, ущербных. У, наркоманьё!

— Вот-вот, — глядя на сияющую в свете фонарей лысину собеседника, поддакивал майор.

Прозапас и Сухов повели свою «добычу» в здание, оформлять, по пути поздоровавшись со старшими по званию и удивляясь, почему они задержались допоздна. Потом они вспомнили о проверке, приплюсовали оба факта, и всё мгновенно поняли.

— Осторожнее со мной — заражу, — загоготал Артём и стал чесаться об тащившего его сержанта-очкарика. Тот, чертыхнувшись, отскочил.

Прозапас посмотрел на него укоризненно и покачал головой:

— Не дури, Сухой, он же сбежать может!

Так они еле-еле довели парней, передали их на руки дежурному, пожали друг другу руки, поздравив с успешно выполненным заданием и пошли высматривать джип, который на территорию участка заезжать не стал, остановившись за воротами.