Еретик. Книга 2 - Вера Золотарёва, Наталия Московских (2021)

Ренар, сидящий на стуле напротив, опустил тяжелый взгляд в пол, почти тут же переведя его на огарок свечи.

– Всего один еретик, – покачал головой он.

– Мне жаль, – тихо произнес Вивьен, понимая, что развивать свою мысль Ренар не собирается. Он чуть сильнее сжал плечо дрожащей всем телом Элизы, понимая, что она вот-вот расплачется. – Жаль, что так вышло с… Гийомом, – неуверенно закончил он.

Элиза задрожала сильнее, нервно потерев руками лицо. Через силу она посмотрела на Вивьена и покачала головой.

– Прости меня, – прошептала она. – Я знаю, тебе, должно быть, было неприятно все это слушать… – Она не смогла закончить свою мысль, понимая, как нелепо будут звучать любые оправдания. Что она могла сказать? Сказать, что та любовь осталась в прошлом? Попросить не держать на это зла?

– Я лишь хотела быть честной, – выдавила Элиза с трудом.

Вивьен кивнул. Он и вправду задумался о том, что она говорила. Неприязненный укол ревности несколько раз за эту долгую ночь ощутимо отдался в груди, всколыхнув внутри густую бессильную злобу, но, как ни странно, Вивьен сумел довольно быстро совладать с нею. Ее даже не пришлось подавлять – на смену этому тяжелому чувству почти сразу приходило понимание. Когда Элиза пересказывала свои разговоры с юным графом де’Кантелё, Вивьен отчего-то проникался искренним сочувствием к душевным мукам этого юноши.

– Гийом, – он покачал головой, – был хорошим человеком. Это видно из твоего рассказа. Он не заслужил такой участи. И ты, – Вивьен поджал губы, – тоже не заслужила. Мне искренне жаль, что тебе пришлось пережить такую потерю и испытать такую боль. Я бы солгал, если б сказал, что не рад тому, как обстоятельства сложились сейчас и куда они нас привели. – Он слабо улыбнулся. – Но это вовсе не значит, что я рад его смерти. Признаюсь тебе честно, что раньше, когда я не знал этой истории, но понимал, что в твоем прошлом есть человек, которого ты любила, я испытывал… злорадное удовлетворение от того, что его сейчас нет. Но, видит Бог, это чувство было несправедливым, и я обязан попросить за него прощения. – Вивьен вздохнул. – Я помолюсь Господу об успокоении души Гийома де’Кантелё, Элиза.

Ренар одобрительно взглянул на друга.

За время этого разговора он несколько раз заметно напрягался, когда Элиза упоминала о деталях своего верования. Одно то, что она – как и Ансель – верила в перерождения, наводило его на мысли о катарской ереси, однако он не стал прерывать рассказ Элизы и постарался проявить несвойственную ему прежде терпимость. Ловя на себе предупреждающий взгляд Вивьена, Ренар отзывался понимающим кивком.

«Она язычница», – тяжело вздыхал он, – «и не исповедует христианской веры. Но, похоже, катарскую ересь она ненавидит не меньше, чем я. Вив был прав, она не опасна. А еще она на моих глазах выходила Вивьена, когда тот из-за своей чертовой раны был на пороге смерти. Элиза помогает ближнему с искренностью, несвойственной многим христианам, и, если рассмотреть ее деяния и, к примеру, мои собственные, пожалуй, ее жизнь можно назвать праведной с куда большей уверенностью».

– Я тоже, – вздохнул Ренар. – Я тоже помолюсь о нем. Возможно, учитывая твои верования, ты отнесешься к этому без одобрения, но… – Он замолчал и покачал головой.

Элиза с искренним изумлением уставилась на него.

– Я… вы…

– Гийом де’Кантелё умер крещеным катаром, – нахмурился Вивьен, – но, похоже, в душе он им не был. Так что надеюсь, молитва все же упокоит его душу в милости Господней. Если за земные грехи и за потворство ереси его душа попала в Чистилище, молитва живых за него поможет ему поскорее обрести мир, и когда-нибудь вы встретитесь вновь в вечной жизни.

«Или в следующей жизни», – подумал он, но вслух этого говорить не стал. Вместо того он утешающе погладил Элизу по плечу. Она всхлипнула.

– Почему вы… я не думала, что инквизиция… что вы будете так… – Элиза запнулась.