Еретик. Книга 2 - Вера Золотарёва, Наталия Московских (2021)

– Раз уж мысль о том, что человеческие души возвращаются на землю вновь, не вызывает у тебя ни отторжения, ни удивления, – Ансель махнул рукой, привлекая внимание ученика, прислонившегося спиной к дереву, – то ответ на твой вопрос будет прост: я не ем мясо и птиц, потому что в убитом животном может оказаться человеческая душа.

Гийом всеми силами постарался не рассмеяться, представляя, какими животными могли бы родиться его знакомые и какие курьезы это могло бы вызвать. Мысль о том, что Ансель всерьез опасается съесть человека, запертого в теле утки или курицы, казалась и того нелепее, но Гийом понимал, что смех оскорбит Анселя гораздо сильнее, чем недавно брошенное ругательство.

– Да? – переспросил он, подавляя веселье. – А я думал, человек может вернуться назад только человеком.

– Не только, – покачал головой Ансель. – Понимаешь, чтобы душа вновь воплотилась на земле, она должна родиться. То есть, стать последствием… гм… – он замялся, – плодом того, что делают живые существа, чтобы родить ребенка. Этого не делают только рыбы и растения, потому что у них нет пола.

Теперь Гийом не удержался и рассмеялся в голос.

– Мне нравится такой подход! – коварно улыбаясь, проговорил он. – Выходит, где, когда и кем бы ты ни родился, предаваться порокам все равно можно. И даже неизбежно. Отличная новость, как по мне!

Ансель его веселья не разделил, а лишь устало вздохнул. Тем временем Гийом воодушевленно продолжал рассуждать:

– Никаких вечных мук в аду, а вместо этого просто новый, – он задумался, подбирая нужное слово, – этап здесь, на земле. Нет, воистину! Если выбирать между вечными муками, положенными за грехи, и тем, чтобы пожить животным – пусть даже каким-нибудь бараном или индюком – я бы выбрал второе. Тем более, если одно из условий…

– Это не так хорошо, как может показаться.

– Бросьте, Ансель! Вы же не монах, в конце концов! – юноша развел руками. Ансель неуютно передернул плечами и поморщился. Гийом уставился на него с подозрительным прищуром. – Каждый раз, когда я начинаю этот разговор, на вас уже миг спустя лица нет! Готов поклясться, вам было бы легче смотреть на проявление жестокости, чем четверть часа слушать о занятии любовью, влечении и разных забавах, которые я…

– Хватит! – строго оборвал Ансель, и его резкий тон действительно заставил Гийома замолчать. – Пусть сам ты и готов сочинять песни, превознося низменную похоть плоти, мог бы проявить уважение к тем, кто поступает иначе или хотя бы притвориться, что умеешь это делать! Тебе, как знатной особе, это пригодится для дипломатии.

Гийом невольно вздрогнул от жара его речей. Ансель так редко позволял себе проявлять чувства. Насколько же сильной должна была быть его неприязнь, если она взяла над ним верх и заставила его выйти из себя?

И все же промолчать в ответ на его предложение Гийом не сумел.

– Притвориться? – хмыкнул он. – Врать, то есть?

Ансель устало закрыл лицо руками и тихо застонал, и отчего-то этот звук привел Гийома почти в ужас. Раньше ему доставляло истинное удовольствие слушать, как его наставники стенают и почти плачут от его несносности, но Ансель…

– Простите! – округлив глаза, пролепетал Гийом, подавшись вперед, но замер на полушаге. Он хотел положить руку учителю на плечо в знак утешения, но не решился. Как будто коснуться его сейчас было бы лицемерием и очередным оскорблением.

Ансель тем временем отнял руки от лица. Он сумел вернуть самообладание, однако Гийом чувствовал, что ранил своего учителя. Осторожно, точно боясь, что его оттолкнут, он все же положил руку Анселю на плечо.

– Я… безнадежен, да? Вы так считаете? Я привожу вас в неистовство своими разговорами?

Ансель вздохнул. Он не отстранился от Гийома и не посмотрел с осуждением. Скорее, в его взгляде стояло прощение, и отчего-то Гийому оно казалось куда более тяжелым, чем ярость или гнев.