Еретик. Книга 2 - Вера Золотарёва, Наталия Московских (2021)

Гийом мучительно размышлял, нахмурившись, закусив губу и глядя себе под ноги. Эта мысль была странной. Очень странной. Ему сразу же пришло в голову несколько примеров, в которых сложно различить добро и зло. И самым первым примером этой сложности он посчитал самого себя…

– Простейший пример – это ты, Гийом, – улыбнулся Ансель, и юноша резко поднял голову, воззрившись на него округлившимися от удивления глазами. – Ты спрашивал, отчего я взялся учить тебя, почему стал тебя терпеть? Почему не злился? Все просто. Твои помыслы идут от души. И это заметно, даже когда ты стараешься это скрыть. Даже когда ошибаешься, и твои действия выглядят так, будто ты действуешь во зло.

– Далеко не все, что я делаю – добро. Да меня это и устраивает! – возразил Гийом и посмотрел на учителя исподлобья, вдруг расплывшись в неожиданно злой улыбке. – Люди, которые говорят, что творят только добро, часто оказываются лицемерными. Либо они не понимают, что их добротой можно пользоваться. Вы уверены, что это так уж легко различить, и я – простейший пример?

– Беру свои слова обратно, не простейший, – слегка улыбнулся Ансель, – но все еще пример. Очень яркий.

Гийом снова почувствовал, что начинает злиться.

– Как угодно, – угрожающе мягко проговорил он, не отрывая прищуренного взгляда от учителя.

Ансель вздохнул, отведя глаза и продолжая едва заметно косо улыбаться.

– Возьмем более конкретный пример, – продолжил учитель. – Я недавно видел, как ты просил отца дать денег и новую лошадь мельнику, который живет на границе вашей земли, близ реки, и поставляет в ваш дом муку. Зачем ты так себя повел?

– У него издохла лошадь и слег с лихорадкой сын, который ему помогал. Как бы он работал дальше, если бы мы не помогли? У нас бы не было муки, чтобы печь хлеб, либо пришлось бы дорого покупать у соседей. А мельник бы обеднел и жил в голоде. Кому было бы от этого лучше? А так он нам еще и благодарен, и будет лучше работать. К тому же, он ведь живет на нашей земле. Я чувствую за таких людей ответственность.

– Понятно. Не буду мучить тебя вопросами, так как суть ты уже понял. Поверишь на слово, если я пропущу начало?

– Наверное, – недоверчиво отозвался Гийом.

– Хорошо. Итак… у твоей просьбы к отцу было две основных причины. Одна из них достаточно простая: выгода. Потребность в муке, которую вам поставлял этот человек. Так? – Он дождался от Гийома кивка. – И вторая: ты посочувствовал этому мельнику и его семье, которая могла остаться жить в голоде.

– Пожалуй, – не стал отрицать юный граф.

– И какая из этих причин идет от души?

– Вторая, – пожал плечами Гийом. – Но я и в первой не вижу ничего плохого.

– Я и не говорю, что она плоха. Но ты не задумывался, отчего нам требуется некая материальная причина, чтобы проявить сочувствие?

– Не задумывался, – честно сказал Гийом.

– Сочувствие и сострадание являются порывами души, идущими от Бога, как мы выяснили. Понимаешь, почему я задал столько вопросов? Скажи я без предисловий, что тобой движет сочувствие, идущее от Бога – как бы ты отреагировал?

– Я бы посмеялся… от души, – ухмыльнулся юноша, кивая.

– Вот именно, – развел руками Ансель. – Так вот. Если душа – есть первопричина любого чувства и действия – хорошего действия, если выражаться проще – то для чего же нужно все остальное? Почему для того, чтобы что-то подобное проявить, нужен повод? Разве не было бы проще, не будь этого повода? Душа, – он призадумался, – без посредничества.

– Не понял, – нахмурился Гийом.

– Почему понадобилось какое-то несчастье, чтобы проявить сочувствие к этому мельнику? Голод, болезнь, недостаток денег – какие-то мирские причины. Разве позволять своей душе действовать напрямую, а не только по мрачному поводу, было бы не проще?