Нана - Елена Сокол (2018)

Решающим фактором стала тонкая струйка крови, побежавшая с раны на его лысине прямо мне на шею. Горячая такая, обжигающая. Кашляя и хрипя, я выползла из-под него. Шатаясь, встала на четвереньки, дрожащими руками собрала свое белье и, стараясь не смотреть в его сторону, принялась его натягивать. Рукавом черной толстовки стерла кровь на шее.

Меня трясло будто в лихорадке. Сердце колотилось, ни руки, ни ноги не слушались. Я замерла, глядя, как отчим лежит, распластанный, на полу лицом вниз. Без штанов. Такой жалкий, гадкий, отвратительный. Не шевелится. А возле его головы собирается маленькая лужица крови.

И меня вырвало. Какой-то склизкой водой. Прямо на ковер. Пустой желудок снова и снова выворачивался наизнанку, пытаясь избавиться от того, чего внутри и не было- я ведь больше суток не ела.

А отчим так и лежал без движения, заставляя меня паниковать еще больше. Я заметалась по комнате, не зная, как поступить. Позвонить в скорую и полицию — меня посадят, ведь у него везде знакомые, захотят отомстить за своего товарища. Не сделать этого и убежать — найдут и посадят. Или того хуже, опять все решат без суда и следствия. Значит, нужно было бежать так далеко, чтобы они меня не нашли.

Вытирая слезы ладонью, я подобрала рюкзак, паспорт и, всхлипывая, побежала к двери. Но остановилась у кухни, заметив, как из-под пустого чайника, все еще стоявшего на огне, уже вырывались языки пламени. Вся вода выкипела, от нагрева начала загораться краска. Вонь стояла неимоверная.

Как в тумане, я слышала свое дыхание. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Что делать? Куда бежать? Они меня теперь везде найдут.

Просто стояла и смотрела на огонь, охватывавший кухонный гарнитур. И не могла пошевелиться. У меня не только в душе все заледенело, но и сама я словно примёрзла к полу. Когда пламя вдруг перекинулось на занавеску, в голове, наконец-то, что-то щелкнуло.

Да. Пусть горит. Вместе с прошлой жизнью, от которой в душе осталось столько шрамов. Пусть. Горит. Горит…

И я выбежала за дверь.

— Привет, — улыбнулась девушка, — рюкзак можешь положить на верхнюю полку, там ещё есть место.

— Нет, спасибо, — отозвалась я, усаживаясь рядом. Мне не хотелось ни с кем разговаривать. Прижав рюкзак к животу, уставилась в окно.

— Меня зовут Юлиана. — Проворковала она и протянула мне руку.

Как-то по-доброму, и вроде искренне.

— Нана, — проговорила тихо и нехотя пожала руку.

Не стоило называть свое имя. Вдруг автобус остановят, станут искать, она меня сразу выдаст.

— Ты далеко едешь?

Что ответить?

— Угу, — буркнула, пряча взгляд.

— А я в Тюмень. Боюсь потеряться. С автостанции придется пилить до железнодорожного вокзала, а у меня этот… как его… — она поправила платье, — топографический кретинизм, во!

Ее глаза лучились добром.

— Угу. — Кивнула я.

— А тут я на отдыхе была, по путевке, и мне понравилось. Замечательный город, живописный. А море какое классное! — Не унималась она. — А ты местная?

Я отрицательно качнула головой.

— Значит, тоже домой едешь? — Ее глаза лучились добром.

Доехать бы до вокзала и сесть на поезд.

— Да.

— Здорово. — Она достала из сумки пирожки и протянула один мне. — На, угощайся. — Заметив, что я замешкалась, улыбнулась. — Бери-бери! — Через минуту молчания и старательного пережевывания, девушка откинула волосы с лица и сказала: — Мне кажется, или мы с тобой очень похожи? Я, вообще-то, детдомовская. Не удивлюсь, если у меня где-то есть братья или сестры.

Мы болтали часа два, кажется, даже успели подружиться. Но именно эта ее случайно брошенная фраза про нашу похожесть и стала позднее решающим фактором, когда я решила подменить ее документы на свои. Все произошло очень быстро: автобус вдруг сорвался с дороги и полетел в овраг. Трижды перевернулся. Загорелся.