Нана - Елена Сокол (2018)

Кажется, помогло. Спонтанные движения замедлились, дыхание начало выравниваться. Мы встали и пошли по дорожке к дому.

Я шла рядом, наблюдая беспомощность и некоторую растерянность, написанные на лице мужчины. Вдруг стало ужасно стыдно, что не могу бывать с ним чаще. Он так одинок. Разбит настолько, что, кажется, еще чуть-чуть и его будет уже не собрать, как ни старайся. Гончар шел, наступая на каждую плиточку. Все, как обычно. Только в сильно ускоренном темпе.

Теперь к общей взвинченности прибавилось еще и пожимание плечами. Он дёргался и словно что-то бормотал себе под нос, а временами даже ворковал, как голубь, произнося что-то нечленораздельное, то и дело, прочищая горло и шмыгая носом.

— Чокнутый псих! — Донеслось со спины возле самого дома. — Одержимый! Вколи себе чего-нибудь, у тебя по ходу опять ломка!

И булькающий смех.

Я обернулась. Снова та девчонка, оборванка. Снова с собакой под деревом и с сигареткой в зубах. Мне хотелось крикнуть ей в ответ что-нибудь обидное, но пришлось сдержаться, чтобы не заводить дядю Ваню еще больше. У него и так вечером голова будет беспощадно болеть от этих непрекращающихся сотрясаний.

Чем сильнее стресс, тем больше он дергается, причиняя себе физическую боль. Мышцы перенапрягаются, руки покрываются синяками от ударов о различные предметы. Нам это ни к чему.

Поэтому я просто выразила одним гневным взглядом все, что думаю об этой девчонке, отвернулась и погладила мужчину по спине. Осторожно, деликатно. Если верить моим наблюдениям, это точно должно было помочь от пожимания плечами.

* * *

Скребком с металлическим лезвием, я соскребала мутный водорослевый налет, образовавшийся на стекле аквариума. Дядя Ваня готовил сифон, чтобы слить воду.

— Врачи советовали давать им имена. — Он рассмеялся, указывая на серебристую глазастую рыбку с красным пятнышком. — Поэтому, это Володя. Знакомься.

— Привет, Володя, — хихикнула я.

— Это Ульяна, Антонина и Ираклий.

Эти имена заставили меня согнуться напополам от смеха.

Мне нравилось, что он почти успокоился, ухаживая за своими любимцами. Тики преследовали, их нельзя было устранить навсегда, но когда они пропадали хотя бы на время, Гончар становился похож на самого обычного человека.

— Это Амвросий, Турсунбек и Павел Геннадьевич — так звали одного из моих коллег. Он попал под поезд.

Не удержавшись, я все-таки хрюкнула со смеху.

Все эти тики — они были для него таким же естественным, как просто дышать. Мозг работал чуть-чуть не так, как у здоровых людей. Этакий персональный ад, который ты не заказывал, но вынужден принимать.

Все началось в детстве. Никто не знает, почему. Говорят, что «ген болезни» передается по наследству в пятидесяти случаях из ста. Мама с папой были здоровыми и не помнили, чтобы кто-либо из родственников страдал когда-то чем-то подобным, но доктор их заверил: «если прадедушка нервно кашлял, когда прабабушка спрашивала «где зарплата?», то все может быть».

Синдром развивался сверху вниз. Сначала голова: появлялись моргания, кивки, гримасы. Затем к ним присоединились руки, живот, дальше — непроизвольные движения ногами. И наконец, звуки. Куда ж без них. Тики вызывали боль в мышцах, изнеможение, и только сон мог дать облегчение, но лишь до следующего утра.

Ужасное состояние. Ты не можешь спрятать это, и сам спрятаться не можешь тоже.

В школе Ване было очень тяжело. Из-за тиков он не успевал за одноклассниками, а один из преподавателей даже высмеивал его болезнь: передразнивал, оскорблял и наказывал перед всем классом. «Не будешь учиться, станешь таким же дебилом, как Гончар», — говорил он ученикам.

На фоне растущего напряжения усиливались и гиперкинезы. Появилась острая потребность дотрагиваться с надавливанием и прощупыванием. Если мальчику не давали дотронуться до «так необходимого ему предмета» тик переходил в тяжелую форму с подергиванием и травматизмом.