На пересечении - Дикон Шерола

Когда дверь отворилась в очередной раз, и в зал вошла Амбридия Бокл, Колокольчику велели заткнуться, чтобы почтенная дама смогла выступить перед горожанами. Сопровождала ее Матильда, крайне недовольная тем, что придется покупать в трактире какую-нибудь еду или выпивку, иначе громила Вигал, хозяин этого притона, мигом вышвырнет ее вон.

— Воды. Буду я тут еще травиться, — прошипела большая Ма, когда супруга Вигала поинтересовалась, что она будет пить. Молодая женщина раздраженно закатила глаза, но заказ приняла.

Матильда разместилась на краю лавки, с которой согнала какого-то мужчину, и стала ждать, когда ее подруга скажет заготовленную речь. Чувствуя свою значимость, Амбридия буквально лучилась хорошим настроением, отчего Большая Ма злилась еще больше. Всю жизнь ей хотелось, чтобы однажды ее подругу обстреляли гнилыми овощами, и чтобы самый зловонный влетел ей прямо в разинутый рот. Однако горожане болтовню Амбридии любили и даже оплачивали, отчего Матильде становилось особенно обидно.

Амбридия встала в проходе между столами в самом центре зала и громко произнесла:

— Дорогие мои друзья и соседи, братья и сестры, жители самого лучшего города на земле! Мы собрались здесь, не в силах равнодушно смотреть на то, как колдуны и ведьмы захватывают наш город. Как мы можем спать спокойно, когда тьма в любой миг может зайти в наши дома и убить наших детей? Родон Двельтонь пал настолько низко, что не только лишил нас свободы слова, запретив мои спектакли, так еще и укрыл проклятую Окроэ от правосудия в своем замке. Мы не должны сидеть сложа руки. Мы должны оказать достойное сопротивление этому жестокому тирану. Если мы не в состоянии добраться до старухи, мы уничтожим молодую ведьму, которая после смерти продолжает разгуливать по нашим домам. Защитим себя сами, если Двельтонь перешел на сторону тьмы. Промедление убивает! Поднимемся, народ, пойдемте на кладбище и сожжем поганую ведьму. Я уже сомневаюсь, что Зеинд Клоеф действительно мог причинить вред этой подколодной змее. Несчастный юноша был трудолюбивым лесорубом, а семья падшей девки оболгала его и пятерых других мучеников. Двое теперь в бегах, опозоренные клеветой, а остальные пали от злых чар. Защитим наш город сами, мои дорогие! Восстанем же! Пусть Двельтонь видит, что с ним будет, если он не отдаст нам старую ведьму. Небо на нашей стороне!

— Небо на нашей стороне! — эхом повторили горожане.

Следом выступили еще несколько человек, после чего большая толпа двинулась в сторону кладбища. В руках они сжимали факелы и пели песни так громко, что перебудили половину города.

Когда дозорные доложили о происходящем, Инхир Гамель велел не вмешиваться, желая посмотреть, как будет выкручиваться Родон Двельтонь. Теперь происходящее казалось ему даже забавным, и он с нетерпением ждал, когда в игру вступит еще один участник — семья Кальонь. Инхир был уверен, что грядет переворот, и Родона либо убьют, либо вышвырнут из города.

Новость о творящемся безумии настигла господина Двельтонь, когда он уже готовился ко сну. В один миг в каминном зале собрались господин Закэрэль, доктор Клифаир и Эристель. Маг выражал опасения, как бы толпа не переметнулась на замок, а Клифаир, напротив, считал, что нужно спасти тело Шаоль Окроэ от надругательств.

В какой-то миг феодал уже готов был отправить на кладбище свое личное войско, не в силах оставаться в стороне от происходящего, но в этот самый момент Эристель сказал одну фразу, которая заставила Родона передумать:

— Не жертвуйте живыми ради мертвых…

Ближе к полуночи тело Шаоль Окроэ предали огню. Его даже не стали выносить из Склепа Прощания, и люди ликовали, глядя на то, как языки пламени пожирают ненавистную ведьму. Прежде чем огонь лизнул платье девушки, один из мужчин сломал скамейку подле склепа и попытался вонзить острый деревянный штырь в грудь покойной.