Люси садится напротив и пододвигает ко мне второй поднос. На нем вафля с шоколадной крошкой и миска с Froot Loops. Я на грани того, чтобы зареветь прямо сейчас, но сдерживаюсь: слезы еще понадобятся для предстоящего разговора. Люси тянется к супу и начинает есть, а я вгрызаюсь в вафлю.

– Не припомню, чтобы ты ела настоящую еду на ужин, – говорит Люси между глотками.

– Кому нужна настоящая еда, если сухие завтраки доступны круглосуточно? И все же, я съела приготовленную на пару брокколи примерно четыре часа назад, – говорю я осторожно, будто ступая по скользкому льду. Мы подруги? Или нет? Мы соседки по комнате? Она все еще ненавидит меня? Каждый удар сердца – как удар молота. Несколько минут мы едим в тишине. Когда тарелки пустеют, Люси поднимает на меня глаза.

– Я говорила с Роуз, – произносит она и делает паузу, переводя дух. Видно, что ей не по себе. Словно Люси тоже хочет притвориться, что прошлого никогда не было. – Она рассказала мне правду о случившемся между тобой и Кентоном.

– О, – только и могу вымолвить я. Жар поднимается к моим щекам, к горлу подкатывает камень, и меня захлестывает очередная волна стыда. Я не в силах смотреть Люси в глаза, поэтому тянусь за салфеткой и начинаю кромсать ее на мелкие кусочки. – Выходит, ты знаешь?

– Да. Ужасно жаль, что он так поступил с тобой.

– Нужно было сообщить тебе сразу…

– Да уж. Я провела все каникулы, обвиняя тебя в нашем с Кентоном разрыве. Я так злилась, Эллиот. И ненавидела тебя.

Сердце падает в низ живота. Правда больно жалит.

– Ты поэтому не вернулась в общежитие?..

– Нет, – говорит Люси, ее голос смягчается. Я поднимаю глаза. – Я позвонила Роуз за день до начала семестра, чтобы сообщить, что закончу год вне кампуса. Тогда она и рассказала мне правду.

– Подожди, если ты все время знала, почему не возвращалась?

– Потому что у меня разбито сердце! – восклицает Люси. На нас оглядываются, но ее это не волнует. – Я отдала Кентону все, Эллиот. Все! Кентон, которого я знала, никогда не сделал бы ничего подобного.

– Дело не в тебе, Люси. Никто такого не предвидел.

– Может быть, я совсем его не знала, – вздыхает она. – Я снова и снова задаю себе одни и те же вопросы. Как он мог? Почему так поступил?..

Я опять принимаюсь рвать салфетку.

– Я тоже много думала об этом. Знаю, моей вины в случившемся нет, ведь я отказала ему. Но не могу отделаться от мысли, что, возможно, все-таки виновата я.

– Ты о чем? – спрашивает Люси.

– Тем вечером он сказал одну вещь, которую я не могу выбросить из головы… Он был уверен, что я соглашусь переспать с ним из-за моего проекта. Наверное, я просто никогда не задумывалась, что люди могут превратно понять меня, особенно в таком месте, как Эмерсон.

Люси качает головой.

– Даже если и так, у Кентона не было права вести себя по-свински. Случившееся не должно помешать тебе делать то, что ты хочешь.

– Не знаю, хочу ли… – говорю я, откидываюсь на спинку диванчика и смотрю в окно на заснеженную улицу внизу. – По правде признаться, я завязала с проектом еще до инцидента с Кентоном. Было забавно, но под конец… стало напряжно. Я ощутила одиночество, будто мне чего-то недоставало. Не знаю… Еще не разобралась до конца.

– А тот случай не оттолкнул тебя от секса? – спрашивает она.

– Да ни в жизнь! – без тени сомнения заявляю я, и мы обе смеемся. – Я ни с кем не была с самого Дня благодарения, Люси. Боюсь, еще немного – и в моей пещере начнет собираться паутина. – Люси улыбается, правда, в ее улыбке сквозит нотка грусти. Я тянусь через стол и беру ее за руку. – А ты? Надеюсь, Кентон не разрушил для тебя всю прелесть свиданий и отношений?

Она на мгновение задумывается, а потом говорит:

– Нет, просто… в следующий раз нужно сначала узнать человека получше, прежде чем отдать ему свое сердце. И еще… Можно начистоту?

– Само собой.