— Как… как… есть один кулинарный блогер, вроде как девица какая-то пишет. По стилю — Холодов в юбке. Ничего женственного. — В голосе Бухтиярова непривычная мне жесткость и презрение. Я только один раз такое слышала — когда он по телефону говорил Элине, что у них все закончилось.

— Как интересно, протягивает Инка. — В инсте блог? «Любовь на сладкое»? Найду и почитаю. Холодов в юбке — разве такое можно пропустить!

Сглатываю противный комок в горле. Да, ему никогда не нравилось, что я пишу. Уши обещал надрать, но я даже представить не могла…

— «Любовь на сладкое»? — раздается рядом женский голос. — Простите, пожалуйста. Вы тоже читаете этот блог? Отличный, верно? — Официантка расставляет десерты на столе и продолжает: — Автор просто спасла наше заведение. Тут такое могло начаться! Да вы, наверное, знаете, раз читаете. Приятного аппетита.

Приятного? Аппетит уже испорчен. Ничего женственного, значит? Знал бы ты, как я горжусь своим блогом! Чего мне вообще стоило его завести! Да ты вообще после шести лет с Бойченко не имеешь права говорить о женственности! Что ты вообще о ней знаешь?!

— Все хорошо? — Марат, не стесняясь парочки напротив, чуть склоняется надо мной и нежно касается губами виска. — Ты побледнела.

— Нормально. — Стараюсь, чтобы мой голос казался естественным. — Все замечательно!

Мне нужно время, чтобы переварить слова Марата. Понятно, что не здесь, а дома. Здесь я улыбаюсь и смеюсь, а в машине нежно улыбаюсь Марату и благодарю его за то, что дал мне возможность не выгонять этих двух балбесов из-за нашего столика.

— Я подумал, что ты расстроишься и твое настроение будет испорчено. Ты очень добрая, Люба, слишком добрая, и мне это очень в тебе нравится. Завтра поужинаем вдвоем? Уже точно без свидетелей.

— Да! Конечно! Обещаю, я никому не скажу, где ты закажешь столик.

Прощальный поцелуй прерывает мобильный. Не хочу отвечать, потом посмотрю.

В подъезде, когда поднимаюсь к лифту, чувствую себя немного пьяной от эмоций. Про мобильный вспоминаю лишь в квартире, когда переодеваюсь.

«Набери мне, когда Марата рядом не будет. Это важно».

Сообщение от Журавлевой. Да мы полчаса как расстались. Неужели уже оттяпала у «короля» лишние конечности?

— Инн? Случилось что?

— Ага. — Голос у Журавлевой напряженный, и это заставляет собраться. — Люба, ты когда-нибудь вела дневник или что-то в этом роде?

Глава 42

Шесть лет назад

— Ты чего-то совсем неживая, Метелица! — Янка раздраженно сует мне под нос свою тетрадь с сочинением. — Ниночка мне «4/3» поставила! Я по русскому в этой четверти на «пять» иду. То есть шла!

— Прости! Ян, прости, пожалуйста, — виновато бормочу. — Сейчас посмотрю.

Листаю ее тетрадь с сочинением, которое я ей написала — от первой до последней буквы. Поверить не могу, что такие ошибки сделала.

— Ты не в себе, Любка! — ставит мне диагноз Зарецкая, а я понимаю, что права она. С тех пор как дневник пропал, у меня словно мою жизнь отобрали, а из-под ног выдернули опору. Еще и неизвестность убивает, спать не могу, боюсь, все узнают, что в дневнике. — Метла!

— Прости, пожалуйста! Ян, обещаю, больше такого не будет.

— Надеюсь! Иначе я тоже тебе так же алгебру буду делать.

Урок проходит в каком-то полусне, плетусь за Янкой на географию, в наушниках слушаю Still loving you в исполнении Наргиз. Ее голос меня насквозь пробивает, но так я хотя бы оживаю.

В классе полно народу, хотя обычно на переменах пусто, а тут почти все в сборе. Мне ни до кого нет дела, вытаскиваю учебник, надо бы почитать…

— …Ты вообще здесь? — Янка бесцеремонно вытаскивает мои наушники. — Тут такой кипиш, а ты все пропустишь, как всегда.

— Что? — переспрашиваю под громкий хохот одноклассников.