Еще одна станция - Кейси Маккуистон (2021)

– Я вообще-то бисексуалка! – тихо добавляет Огаст через плечо. Они проходят на другую сторону вагона мимо колясок и зонтов, мимо коленей, обтянутых хаки, и пакетов с продуктами в свободное пространство рядом с последним поручнем, и Джейн поворачивается к ней лицом.

– Я была…

– Ты была…

– Я не хотела…

– Я должна была…

Джейн останавливается, еле сдерживая смех. Огаст никогда не была так счастлива ее видеть, даже в те первые дни, когда она была лихорадочной идеей. Она больше не идея – она Джейн, упертая Джейн, беглянка Джейн, дерзкая Джейн, с костяшками в синяках, мягкосердечная агитаторша Джейн. Девушка, застрявшая на ветке с сердцем Огаст в кармане ее рваных джинсов.

– Давай ты первая, – говорит она.

Огаст прислоняется плечом к поручню, придвигаясь ближе.

– Ты была… не совсем не права. Я делала это ради тебя, или, по крайней мере, я так думала, но ты права. Я не хотела, чтобы ты возвращалась. – Ее инстинкты говорят ей отвести взгляд от Джейн, но она не слушается. Она смотрит Джейн прямо в глаза и говорит: – Я хотела… я хочу, чтобы ты осталась здесь, со мной. И это хреново, прости.

На секунду наступает тишина, Джейн смотрит на нее, а потом снимает с себя рюкзак и протягивает Огаст что-то из его бокового кармана.

– Не только у тебя есть блокноты, – тихо говорит Джейн.

Это крошечный потрепанный «молескин», раскрытый на странице, покрытой неряшливым почерком Джейн: «Овервотч[45]. Эппл против Уиндоус[46],[47],[48]. Джолли[49]. Звездные войны. Что такое приквел?»

– Что это?

– Это список, – говорит Джейн, – вещей и людей, которых упоминала ты, или Нико, или Майла, или Уэс, или люди в поезде. Мне нужно многое наверстать.

Огаст поднимает взгляд, чтобы изучить лицо Джейн. Она выглядит… нервной.

– Давно ты это ведешь? – спрашивает Огаст.

Она проводит ладонью по коротким волосам на загривке.

– Несколько месяцев.

– Ты… ты хочешь все это знать? Ты никогда не спрашивала. Я думала, ты не хочешь знать.

– Сначала я не хотела, – признается Джейн. – Я хотела вернуться и была настолько полна решимости, что мне было плевать на все остальное. Я не хотела знать ничего, что могло это усложнить. Но рядом была ты, и я хотела знать, что сделало тебя тобой, и я… я не знаю. – Она стучит носком кеда по полу. – В какой-то момент я, видимо, решила… что будет не так уж плохо, если мне придется остаться. Все может быть нормально.

Огаст прижимает «молескин» к груди.

– Я… я знаю, что я сказала… но я не думала, что ты на самом деле захочешь остаться. Ты действительно этого хочешь?

– Часть меня – да. Ты была права. Дело не только в том, чтобы вернуться туда, откуда я начала. Я езжу в этом поезде каждый день, и я вижу, как люди открыто выражают свои чувства, и чаще всего никто на них не наезжает, и это… Я не знаю, понимаешь ли ты, какое это безумие для меня. Я знаю, что все не идеально, но, по крайней мере, если я останусь, все будет по-другому. – Все это время она изучала свою кутикулу, но теперь она поднимает взгляд. – И я смогу быть с тобой.

У Огаст раскрывается рот.

– Со мной.

– Да, я… я знаю, чего это будет мне стоить, но… я не знаю. Все это – вся эта путаница – пугает меня до усрачки. – Она сглатывает. – Но мысль о том, чтобы остаться тут с тобой, совсем меня не пугает.

– Я не… я думала, что для тебя это просто способ приятно провести время. – В ответ она слышит короткий смешок.

– Я хотела, чтобы так и было, но это не так. И никогда не было. – Ее глаза каким-то образом поглощают тусклое освещение поезда и превращаются во что-то новое. Сейчас, когда она смотрит на Огаст, – в звезды. В чертов Млечный Путь. – А что это для тебя?

– Это… ты… боже, Джейн, это… я хочу тебя, – говорит Огаст. Это не красноречиво и не круто, но наконец-то правдиво. – Что бы это ни значило, как бы ты меня ни хотела, пока ты здесь, я хочу этого, и, возможно, это звучит отчаянно, но я…