Жестокий бог - Л. Шэн (2022)

Однако Гарри Фэрхерст был прав в одном пророчестве. Я стал похож на Тутанхамона. В девятнадцать лет у меня больше не билось сердце. Я носил маску смерти везде, куда бы ни шел, и жаждал мести.

Ради его крови.

Существовала только одна маленькая проблема, о которой я не мог знать заранее.

А именно его племянница, Ленора, которая засунула сердце обратно мне в грудь.

Теперь, когда оно снова начало биться, я не знал, что с этим делать.

* * *

Фэрхерст оскорбил меня еще два раза.

В следующий раз это случилось спустя несколько лет после инцидента в галерее – во время того отпуска на юге Франции, когда я подарил Леноре пирожное. В туалете на частном пляже.

Я вышел из кабинки как раз в тот момент, когда он в нее вошел. Мы оба были в плавках. Гарри схватил меня за руку, сжал ее и улыбнулся. Я подумал, что он, наверное, был благодарен мне за то, что я никому не рассказал о произошедшем.

В конце концов, много лет назад, в галерее, он выглядел так, словно был готов обоссаться, когда вошли мои родители и он понял, кто я на самом деле такой.

Но теперь, когда он знал, что я не собираюсь доносить на него, я вскоре понял, что он задавался вопросом, сойдет ли ему это с рук во второй раз.

– Как поживаешь, Тутанхамон? – Его большой палец скользнул по моей щеке.

Бессердечный принц, подразумевал он. Мумия с пустой грудью.

Я высвободил руку, поворачивая лицо в другую сторону. Меня больше не заботило, что он разговаривал и обращался со мной, как со взрослым. Он был тем же самым придурком, который угрожал рассказать моим родителям, что я сделал то, чего не делал. Я двинулся к двери, каждая клеточка моего тела дрожала от ярости.

– О, Вонни-бой, я бы на твоем месте этого не делал, мой дорогой мальчик.

Я остановился, но не обернулся. Безусловно, я изменился за годы, прошедшие с тех пор, как он потребовал, чтобы я сделал то, что произошло на выставке. Изменения во мне происходили постепенно, но неумолимо. Я перестал чувствовать все: ревность, любовь, сострадание, счастье, – и поэтому мне нужно было больше страдать.

Я начал затевать драки в школе. Меня трижды отстраняли от учебы. Я делал порезы на теле, где никто не мог их увидеть – верхняя часть бедер, живот, грудь. Это позволяло мне что-то чувствовать, а чувствовать хоть что-то было лучше, чем не чувствовать ничего.

Так уж получилось, что мне нравилось истекать кровью, а Лен нравился вкус крови. Мы, даже не подозревая об этом, отлично подходили друг другу, в худшем и лучшем из возможных вариантов.

Все это время Найт подшучивал над моими выходками и черствостью, но я знал, что ни круг общения, ни девушки, готовые ради меня на многое, не могли скрыть тот очевидный факт, что я не могу ничего почувствовать.

– Отвали, – сказал я, не оборачиваясь, чтобы посмотреть на Фэрхерста. Я сделал еще один шаг к выходу из ванной, но его следующие слова заставили меня остановиться.

– Твоя мать будет очень разочарована, если узнает, что я внес ее в черный список всех своих галерей и отказался с ней работать – особенно сейчас, когда она готовится к важной сделке, ведь такой шанс выпадает раз в жизни.

Я обернулся и ошеломленно уставился на него. К этому времени я уже прекрасно понимал, что моя мать обожала землю, по которой он ходил. По ее мнению, он был невероятно талантлив – как и по мнению многих людей. Это придавало ему неприкасаемый блеск, которого для меня не существовало.

– Я расскажу им о том, что ты заставил меня сделать, – сказал я низким и ровным голосом. На самом деле я не решился бы на это.

Он улыбнулся, поправляя пояс своих плавок, намекая. Он и сам немного повзрослел за последние несколько лет. Его эксцентричный стиль сменился типичным обликом миллионера, который добился всего сам.