Чебурашка - Олли Ро (2022)

После трех месяцев терапии, и кардиолог, и даже невролог дружно признали меня достаточно здоровой и дали добро на пластическую операцию. Никто из близких не счел затею глупой и не стал отговаривать, хотя, например, Тамара открыто заявляла, что я лишаю себя изюминки. Но знаете, я этого изюма наелась на всю жизнь. До тошноты. До аллергии.

Матвей сказал, что любит мои уши, но прекрасно понимает мотивы. И если этот шаг сделает меня счастливее, то он поддерживает такое решение, тем более что здоровью при этом ничто не угрожает. Через несколько дней мы уехали в Москву, где меня и прооперировали.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Улыбнувшись еще раз отражению, набрала сына.

— Степочка, привет! Как дела? Что делаешь?

— Да, мам, привет, — в трубке раздался тяжелый, я бы даже сказала мученический, вздох, — Дела хорошо. В принципе за три часа с твоего последнего звонка ничего не изменилось. Собираюсь на тренировку.

Да-да. Без любимого спорта сын очень быстро заскучал. И после не очень продолжительного бунта вернулся в спортзал к Михалычу. Но, к моему великому счастью, строить карьеру на ринге по-прежнему не собирался. Вот уже второй месяц Степа посещал репетитора — расширял знания и умения в черчении, а еще записался в художественную школу. Оказывается, одним из вступительных испытаний является рисунок и, пожалуй, именно он больше всего вызывал сложностей. Однако, несмотря на это, твердое намерение поступать в архитектурный не пошатнулось.

— Ясно. Ты там не голодный? — знаю, что нет, просто хочу подольше послушать его голос.

— Мам! Боюсь, если бы даже задался такой целью, ничего бы не вышло.

— Ясно, а ты…

— Мам, я тебя очень люблю, правда, но… Слушай, может, вы с папой родите еще одного ребенка? А лучше трех. Честное слово, я уже не вывожу один этой заботы массового поражения.

— Ээээ… — такого заявления я могла ожидать от кого угодно, только не от Степы, а потому заметно растерялась, раздумывая над вариантами ответа. По большому счету тонкости наших с Матвеем взаимоотношений не обсуждались. Сами мы эту тему не поднимали, а другие тем более. Кажется, всех все устраивало.

На самом деле, внутри меня все еще жил страх, что Степа в глубине души отнесется отрицательно к тому, что мы с Матвеем окончательно сойдемся. Поэтому требование сына в срочном порядке родить ребенка, лично для меня прозвучало весьма неожиданно.

— Степ, а ты точно не против наших с папой отношений? Я пойму, просто скажи, как есть.

— Ой, мам… Хватит вам уже по углам прятаться, как маленьким. Я не против. Я очень даже за. В конце концов, какой ребенок не мечтает, чтобы мама с папой жили в любви и согласии. И на счет детей я не шучу. Серьезно. Мне же жить некогда! Как девять утра наступает, так и понеслось! Ты звонишь. Следом папа. За ним дед после утренней планерки. Тамара готовит завтрак из пяти блюд и не выпускает из-за стола, пока я минимум три из них не ликвидирую. Бабка Катя задалась целью скормить мне в ближайшее время все пирожки мира. Михалыч орет, что я жирею и дает усиленные нагрузки. И так весь день по кругу! А стоит пропустить пару звонков и сообщений, как тут же начинают искать с собаками! Я, конечно, понимаю, что это родня и все такое, но я реально замахался! А так, родите пару-тройку бебиков, от меня, глядишь, и отстанут!

— Степа! — не смогла не рассмеяться на гневно-обиженную тираду сына. Я очень даже понимала его, ведь к подобным взаимоотношениям мы попросту не привыкли. Захотелось, конечно, утешить великомученика, но и обнадеживать зазря тоже не честно. — Боюсь, все не так просто, милый. И не так быстро, как тебе хотелось бы. Да и старовата я. Пусть вон молодежь Ашкетовская рожает. Им можно и двоих, и троих подряд.