Чебурашка - Олли Ро (2022)

Наверное, похвалить?

Точно! Конечно же, похвалить!

— Ты — молодец! Уж не знаю, в кого, но твои таланты намного выше моих собственных в твоем возрасте. Из тебя легко получится чемпион, зря ты отказываешься ехать со мной в Москву. Ты можешь не просто стать мной, ты можешь превзойти меня по всем позициям.

— Если в конечном итоге я должен буду стать тобой, то я отказываюсь.

Синие глаза тухнут. Степа разворачивается и покидает ринг. А еще почему-то вокруг очень-очень тихо. И внутри сквозь кости, словно раковая опухоль прорастает стойкое чувство, что я снова что-то сделал не так.

Глава 28

Смотрю, как пружинит усталая походка Степы, удаляющегося из зала. Следом за ним торопливо семенят двое других ребят. И не спокойно мне. Тревожно. Чувство надвигающегося конца света назойливо скребет где-то в желудке.

Странная, еще не облаченная в слова мысль, бьет изнутри по черепушке. Мысль, ужасная в своей абсурдности, невозможности, сюрреалистичности. Мысль, заставляющая меня панически бояться, толкающая на трусливый побег. Побег от реальности. Побег от правды. Побег на самый край света, где балансируя на грани мира, можно увернуться от падающего вниз неба, потому что как только груз его настигнет мои плечи, я навсегда окажусь погребен под обломками, обреченный до конца дней ощущать собственную ничтожность и слабость, стыд и разочарование в себе.

— Матвей, а ты уверен, что нигде не накосячил лет семнадцать назад? — выводит меня из ступора голос Михалыча в то время, как сам тренер уже помогает развязать перчатки. — Ей богу, у меня словно в глазах раздвоилось. Как в кино индийском, честное слово.

— Почему он возненавидел меня, Михалыч? Еще несколько дней назад это был совершенно другой парень, глаза которого светились слепым обожанием, а теперь… Теперь в них все презрение мира. Почему?

— Думаю, ты должен спросить у него самого.

— Ты ведь тоже это видишь? Ведь видишь, Михалыч?

— Конечно, вижу, Матвей. Конечно, вижу… Тебе стоит поторопиться, Степа быстро моется…

— Да… Да.

Срываюсь с места и уже у самой двери слышу осторожный вопрос.

— Ты ведь еще зайдешь, Матвей?

Киваю. А мысль кружит и кружит, бьется, словно назойливая жирная черная муха о потолок, и ускользает, ускользает, ускользает. Хотя, по большому счету, я просто-напросто не позволяю ей вырваться наружу. В конце концов, это пока еще просто мысль. Даже не так. Это просто тень мысли.

Мне надо поговорить.

Поговорить со Степой.

Поговорить с Зоей.

Вместе ли, по отдельности — больше не имеет никакого значения.

***

Стою в тени, словно гребаный сталкер, караулю пацана. Мороз сковывает льдом еще влажные волосы, распаренную обжигающим душем кожу, покрывает льдом внутренние органы. Этот мороз никак не связан с минусовой температурой февральского воздуха. Он исходит изнутри меня, словно из морозильной камеры.

Вижу, как Михалыч в чем-то убеждает Свиридова на крыльце Дворца Спорта. Пацан хмурится и устало то кивает, то качает головой. Затем они жмут друг другу руки и расходятся.

Едва парнишка выходит за ворота, я отлепляюсь от расписанной черными маркерами остановки и шагаю ему наперерез.

— Степан!

Малец вздрогнул и … выматерился. Неожиданно. В другое время я бы даже улыбнулся, представив, как на это отреагировала наша правильная Зоя.

Наша. Зоя.

И никаких противоречий в душе. Вероятно это от того, что в данный момент все мои чувства отключились, поддавшись заморозке.

— Да сколько можно?! — совсем уже устало и вымученно спросил он то ли меня, то ли звездное небо. — Почему вы все еще здесь?

Вы…

Плохой знак.

Степа начал строить стену.

— Нам по пути. Прогуляемся?

Паренек зажмурился, глубоко вздохнул и, не вынимая рук из карманов куртки, буркнул через плечо.

— Думаю, у меня нет выбора. И сил спорить тоже нет.